Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет» | страница 53

Конечно, в 1936 году всех взяли. И хотя Сеф в это время был уже в Баку, его не миновала та же участь. Так этот человек незаурядного ума и большой смелости погиб за малопочтенную работу по прославлению тиранов — Сталина и Берия. Впрочем, и без этой книги он всё равно бы, наверное, не удержался «на обрыве».

И хотя эти строки его сын Роальд когда-то в минуту депрессии написал о себе, к нему-то, классику детской литературы, известному под именем Роман Сеф, они никак относиться не могут — от него, кроме странной фамилии, останется многое.

…Но пока молодые студенты с восторгом обсуждают нового профессора. И Василий, конечно же, не может знать, что пройдут годы, и его племянник Булат и сын любимого преподавателя Роальд будут дружны, не подозревая, что их предки тоже были когда-то знакомы между собой. И только когда слава Булата стала распространяться со скоростью лесного пожара, мама Роальда сказала сыну, что отец его был когда-то хорошо знаком с Мишей Окуджава, — не родственник ли это знаменитого поэта?

После ареста отца и матери маленький Роальд стал жить с бабушкой. Через несколько лет она погибла под колёсами автомобиля, и он остался один. Жил в Москве на Сивцевом Вражке, и только разница в возрасте не свела его раньше с Булатом, ведь они не только жили рядом, но и учились в одной школе.

^{>Тогда ещё не Роман, а Роальд Сеф}

Самого Роальда взяли в 1951 году — за то, что он сказал как-то своему другу, что собственными руками задушил бы Лаврентия Берия. Друг донёс, Роальду дали двадцать пять лет каторги — смертная казнь тогда ненадолго была отменена. Через три года освободилась мать и по пути с каторги заехала к сыну. Порадовались встрече после многолетней разлуки, разговорились о том о сём, да и повздорили сразу же по вопросу о субъективном в искусстве…

В заключении Роальд времени зря не терял: писал стихи, серьёзно изучал английский язык, что позволило ему сразу же после освобождения заняться поэтическими переводами. За словом, как и отец его когда-то, в карман не лез, и смелости ему было не занимать. Вызывает его как-то оперуполномоченный и говорит:

— Что, английский учишь? Американцев ждёшь?

— Нет, англичан, — последовал моментальный ответ. Несмотря на краткость ответа, его хватило для трёх суток карцера.

В 1956 году Роальд, вернувшись в Москву, сразу окунулся в литературную работу: писал детские и взрослые стихи, переводил. Устроился работать литературным секретарём к Зиновию Паперному.