Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет» | страница 33
Так Булат стал солдатом.
В консерватории Люлюшка познакомилась с однокурсником Михаилом Канчели и потом вышла за него замуж. Через годы Михаил Канчели стал крупным музыковедом.
После войны найти хорошую работу стало трудно, а Николаю Попову было всего сорок, и вопрос карьеры стоял для него весьма остро. Поэтому Николай Иванович решил попробовать найти соответствующую ему работу в Ереване и, как только получил место в ереванском военторге, сразу поехал осваиваться на новом месте и в новой должности, пока без жены. Вместе с ним уехал и Витя, младший сын Ашхен, — он какое-то время поживёт у Гоар.
Сильва ехать пока не решалась. Не могла она оставить свою дочь Люлюшку, хоть та и была уже замужем. Тем более, что у неё как раз в 1945-м родился сын — Зураб. Вот если бы забрать с собой и дочку с внуком… Но о том, чтобы в Армению согласился ехать муж Луизы грузин Канчели, не могло быть и речи. Оставалось ждать.
И Сильва дождалась (или добилась?): в 1947 году Люлюшка развелась с мужем и уехала с матерью в Ереван.
>Сильва с внуком Зурабом
Квартиру свою прекрасную на улице Грибоедова, ту самую, что когда-то принадлежала родителям Булата, Сильва продала или обменяла — сложная какая-то операция была. Булату, поступившему после фронта в Тбилисский университет, сняли комнату в двухкомнатной квартирке в полуподвале здания консерватории, прямо напротив их теперь уже бывшего дома.
В 2002 году мне довелось побывать в Тбилиси и повезло познакомиться с Кети Хурашвили, невесткой семьи Майсурадзе, которым Сильвия продала квартиру. Теперь квартирой владела Кети. Она рассказала, что, когда там делали капитальный ремонт, из стены выпал какой-то аппарат — как она предполагает, подслушивающий.
Нахваливаю квартиру, а Кети мне:
— Да, всем хороша квартира, но очень шумная. Особенно когда в консерватории экзамены.
Разговорились о том, что в таких условиях Булату сам бог велел стать певцом. Кети сказала, что её дочка, которая росла в этой квартире, даже плакала не обычно, а как-то музыкально, — не иначе как консерватория повлияла…
Булат Шалвович и сам вспоминал:
Сестра моя двоюродная поступила в консерваторию, и мы бывали там на студенческих вечерах, на конкурсных экзаменах, на концертах. Это был дом родной. И потом — тёплая погода, окна всегда открыты, узкий переулок… В консерватории допоздна занимались вокалом, скрипкой, фортепиано… А тут ещё молодой Рихтер приехал — рыжий такой, тощий. В консерватории ему дали класс, где <он> репетировал перед концертом. В общем, такая жизнь была. Это меня тоже приобщало к музыке. Я тоже пытался одним пальцем какие-то там свои стихи наигрывать и напевать… Была потребность
