– Интересное письмо, – задумался Горн, – однако оно не подписано и не указывает на господина епископа напрямую.
– Я совершенно ничего не знаю и об этом письме, – снова подал голос Глюк, – это наверняка какие-то интриги!
– Соблаговолите взглянуть еще и сюда.
– Что это? – удивленно спросил швед, разглядывая поданный ему листок бумаги. – Какие-то каракули…
– Это урок его высочества Карла Густава, – охотно пояснил фон Гершов, – однако обратите внимание не на то, что начертал наш принц, почерк которого, увы, действительно далек от совершенства, а вот на эту строчку.
– Не понимаю, к чему вы клоните?
– Сравните почерк в письме и в этой строчке. Вам не кажется, что сходство очевидно?
– Да, пожалуй…
– Дайте-ка посмотреть, – протянула руку Катарина и, получив листок, внимательно его изучила. – Да, я помню. Вы, ваше преосвященство, тогда пеняли принцу на отсутствие успехов в каллиграфии и укоряли в невнимательности на уроках закона Божьего. Это ваш почерк, не так ли?
– Ваше высочество, – закричал Глюк, – это заговор! Я ни в чем не виноват! Дайте мне оправдаться!
– Замолчите, негодяй, – вспыхнула шведская принцесса, – у вас еще будет возможность оправдываться перед королевским судом! И я очень надеюсь, что он обойдется с вашим преосвященством без всякого снисхождения. Увести его!
Подоспевшие стражники тут же заломили голосящему епископу руки и потащили прочь. Пошедшая пятнами Катарина, проводив его преосвященство злобным взглядом, решительно двинулась по направлению к своим покоям. Остановившись у дверей, она обернулась к фон Гершову и Горну и заявила срывающимся голосом:
– Епископа держать под арестом, никаких прогулок и свиданий! Вы, Гершов, должны приготовить к отправке необходимые документы, и не забудьте сделать копии. Вы, Горн, отвечаете за доставку негодяя, – в голосе принцессы прорезался сарказм, – в Швецию. У вас ведь есть корабль? Распорядитесь, чтобы его немедля подготовили к плаванию. И последнее, господа: надеюсь, у меня нет надобности объяснять вам, что дело это совершенно секретное и не подлежит оглашению?
Оба офицера немедля выразили свое полное согласие поклонами. Когда они подняли головы, герцогиня уже вышла. Швед и померанец обменялись взглядами, далекими от взаимного восхищения, однако, так ничего и не сказав друг другу, двинулись в разные стороны. Выходя из зала, Густав Горн выругался про себя и пробормотал: «Что-то здесь не так…»
Вечером того же дня младший фон Гершов вернулся в трактир госпожи Гротте. Фрау Анна, встретив постояльца как ни в чем не бывало, тут же предложила ему ужин.
