Что хуже всего, Горн никак не мог взять в толк, отчего это происходит. Вроде бы он во всем превосходил приближенного русского царя, ибо принадлежал к старинному и богатому роду, получил прекрасное образование и выше всяких похвал проявил себя на вой-не. Но он был всего лишь полковник, а фон Гершов успел стать генералом, ему пожаловали титул и весьма недурное состояние, а самое главное, он был женат на прекраснейшей из женщин, каких только доводилось видеть Густаву Горну. И вдобавок ко всему, если швед мог называть себя учеником Морица Оранского, то померанца осияла слава правой руки непобедимого герцога-странника!
Епископ Глюк появился в замке ближе к вечеру. Ему достало ума вести себя кротко, проявляя поистине апостольское смирение. Любезно поприветствовав герцогиню и ее немногочисленную свиту, он страдальчески взглянул на невозмутимого фон Гершова и, тяжело вздохнув, благословил всех присутствующих.
– Рада видеть вас в добром здравии, преподобный, – отвечала чувствующая себя немного виноватой Катарина.
– И я вас, ваше высочество. К сожалению, в последнее время эта радость стала для меня совсем недоступной.
– Не говорите так, мой друг. Просто мы были немного заняты…
– О, конечно, разве могут сравниться ваши заботы с нуждами скромного пастыря!..
– Ваше преподобие, – прервал его излияния фон Гершов, – прошу простить меня за невольную бестактность, однако возникло дело, совершенно не терпящее отлагательства. Оно касается в первую очередь вас, вашего благочестивого короля, а также моего сюзерена – великого герцога Мекленбургского. Поэтому я со всем почтением прошу вас ответить на некоторые вопросы.
– Вы хотите допросить меня, сын мой? – елейным тоном спросил епископ под ропот присутствующих при допросе шведов.
– Ну что вы, – невозмутимо отвечал померанец, – я лишь смиренно прошу дать мне, ее королевскому высочеству герцогине Катарине, а также и прочим присутствующим здесь господам кое-какие разъяснения.
– Спрашивайте, – кротко заявил Глюк.
– Как давно вы предали короля Густава Адольфа и его сестру – нашу добрую герцогиню?
– Что?!
– Господа! – возвысил голос фон Гершов, перекрикивая шум. – Извольте ознакомиться с кое-какими документами, перехваченными моими людьми.
– Какими еще документами?
– Ну, хотя бы с этим письмом… – говоря так, Кароль достал из кожаной сумки документ и зачитал присутствующим отрывок: – «Возлюбленный мой брат Кристиан, мы со всем вниманием изучили Ваши претензии к так называемому великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту и находим их в высшей степени обоснованными. Если его происхождение действительно так туманно, как вы нам сообщили, то он, разумеется, не может считаться законным правителем Мекленбурга. И хотя покойный герцог Сигизмунд Август и признал его своим сыном, это означает лишь то, что он может претендовать на его земли, а именно города Стрелиц, Раков и Ивенак, и не более того. Что же касается прочих земель и городов герцогства, в особенности Шверина и Гюстрова, то принимая во внимание несомненное участие вышеозначенного Иоганна Альбрехта в убиении их законных властителей, передача ему во владение этих герцогств представляется нам совершеннейшим кощунством…»
