– А я-то все думал: кого это они называют бароном?
– Ты мог бы носить такой же титул, – не повышая голос, ответил ему Кароль.
– Видимо, не судьба, – грустно усмехнулся Боле-слав.
– Человек сам кузнец своей судьбы.
– Ты уже и говоришь, как он…
– Когда-то мы оба так говорили.
– К чему теперь эти воспоминания?
– Ну, с чего-то же надо начать разговор…
– Нам не о чем разговаривать.
– Ошибаешься, брат. Ты можешь мне не верить, но, кажется, Иоганн знал, что я тебя встречу.
– Вот как? Впрочем, я не удивлен, он всегда и все знает наперед. И что же он тебе приказал – отправить меня на виселицу?
– Он просил передать, что прощает тебя.
– Хм, неожиданно. Что-нибудь еще?
– Еще он просил, чтобы я тебе не мстил.
– Наверное, тебе трудно выполнить эту просьбу…
– Как тебе сказать, брат… – вздохнул Кароль, – если бы он не просил, а приказал – я бы, наверное, ослушался…
– По крайней мере, честно. Но зачем тогда меня сюда притащили?
– Ты знаешь, что за послание привез?
– Нет, – покачал головой Болеслав, – меня не посвящали в это.
– А кому оно предназначалось?
– Раз меня схватили – ты, вероятно, знаешь.
– Отвечай!
– Причетнику собора.
– Святая простота! Он, как и ты, всего лишь футляр для послания. Главный получатель – епископ Глюк. Ты помнишь его?
– Немного. Кажется, наш герцог его недолюбливал, причем это у них было взаимно.
– Это точно, и со временем их чувства только укрепились, а теперь подумай: зачем тем, кому ты сейчас служишь, писать лютеранскому епископу?
– Слишком сложный вопрос для лейтенанта рейтаров.
– А для приближенного герцога-странника?
– Это было давно!
– Не так уж и давно, Болеслав, подумай хорошенько.
– Ну, не знаю… случается, что и злейшие враги объединяются, когда у них появляется общий противник. А Иоганн Альбрехт, надо отдать ему должное, умеет наживать себе врагов.
– Умеет и друзей.
– Тоже верно, не зря ведь его избрали своим царем московиты. Кстати, как он ими правит? Нет, среди них есть неплохие парни вроде Никиты или Анисима, но ведь они же… дикие!
– Не такие уж и дикие. Но ты не договорил.
– Да что тут толковать, даже среди самых ярых папистов случаются люди, что за пригоршню полновесных дукатов надевают на голову чалму и поют суры из Корана, как будто всю жизнь только этим и занимались. Почему бы таким не быть и среди последователей Лютера?
– Все гораздо сложнее, брат. У нашего герцога есть могущественные враги, но они хотели бы не просто убрать его со своей дороги, но еще и сделать это чужими руками.
