— Я с вами говорила, муж мой!
— Я слышал вас… Спокойной ночи! — не взглянув на нее, добавил он, чтобы положить конец разговору.
— Я не хочу потерять этого ребенка.
— Хорошо.
Тон его был вежлив, но Антуанетта уловила в нем нотку раздражения.
«Должно быть, книга для него важнее, — поняла она. — Наплевать!» То, что она сейчас скажет, еще важнее. Собрав всю смелость, она твердо выговорила:
— Я велела Альбери приготовить мне отдельную спальню.
И снова молчание. Потом он поднял голову, и она заметила разгорающийся огонек интереса в его глазах. Она отвернулась. Дрожь охватила ее.
— Простите? — иронично произнес он.
— Аптекарь аббатства посоветовал мне воздержаться от супружеской близости на время беременности. Он считает, что иначе может произойти выкидыш. Что я вам и сказала… Я не хочу рисковать… — пробормотала она. Сердце ее так громко стучало, что Антуанетта спросила себя, мог ли он слышать ее слова в таком шуме.
— Ну а если мне очень нравится спать с вами?
«Нет! — зарычал в ней внутренний голос. — Нет, я запрещаю тебе еще раз уступать ему! Оскорби его!» — настаивал голос, вдруг ставший голосом прево. Вновь усилием воли, собрав всю свою смелость, Антуанетта встала перед ним и окинула его тем же взглядом, которым до этого встретила Альбери.
— Вы подождете, мессир! Вы подождете, пока я не рожу вам сына.
Но почувствовав закипающий в нем гнев, она прильнула к его коленям, сменила тон на умоляющий.
— Я всегда уступала вашим желаниям. Ни разу, Франсуа, я не перечила вам, подчинялась вашим настроениям, требованиям, решениям, старалась быть вам наилучшей, наипреданнейшей женой. А сейчас мои нервы напряжены. Те дети, которых я каждый день вижу страдающими от холода, вызывают во мне страстное желание стать матерью. Я ощущаю себя такой безоружной, такой беззащитной! Женившись на мне, вы хотели продолжить свой род, Франсуа. Позвольте же мне подарить вам наследника. Прошу вас, воздержитесь от ваших желаний! А я сумею быть еще более любящей вас женой, чем прежде.
В наступившей тишине прерывистое дыхание ее мужа казалось оглушительным. Он был в гневе, она это знала, но тем не менее пренебречь ее просьбой значило бы сделать бессмысленным их брак. Сеньору нужен был наследник, а Франсуа не так уж глуп, чтобы не понимать этого. «Паршивый петух», — выругалась она про себя, но глаза ее излучали нежность.
— Запритесь в своей спальне, — приказал он наконец. — Вы убьете во мне всякие желания, когда у вас начнет расти живот, и мне придется терпеть ваши недомогания и жалобы. Я бы не осмелился прогнать вас с моего ложа, но раз уж вы так решили, было бы неблагородно отказать вам. Вы, разумеется, боитесь, что я найду вам замену! — цинично добавил он.
