имел свою камарилью, дружков, фаворитов, а также собственные интриги и заговоры и все это наносило еще больший удар престижу монархии. С другой, потому что королевский брак предназначен прежде всего для того, чтобы обеспечить рождение наследников – залог продолжения банкета, двора, королевских финансов и всего королевского дома. В конце концов, еще и потому, что наша Изабеллита (вовсе не похожая на вялую императрицу Сисси, скорей наоборот) оказалась весьма расположенной к плотским утехам и кончила тем, что… вернее, довольно скоро начала заниматься пересечением своей королевской траектории с самыми разными особо статными молодцами; вплоть до того, что из одиннадцати рожденных ею детей – выжило у нее шестеро – два подряд практически ни разу не были от одного и того же отца. Что само по себе представляло проблему. И послужило – милая деталь – основанием для чрезвычайно элегантной характеристики нашей королевы со стороны папы Пия IX: «Шлюха, но набожная». Что помещает проблему в соответствующий контекст. В числе всех этих отцов были (так, навскидку) придворные, несколько офицеров – королеве очень нравились генералы – и один особый секретарь. Упомянем, среди прочего, как некую техническую деталь с особой проекцией в дальнейшую перспективу, что будущий Альфонс XII (тот из «Куда идешь ты, печальный человек?»>[54] и далее по тексту) был сыном красавца военного инженера по имени Энрике Пучмольто. Следует учесть еще и то, что короли тех времен в смысле политики были не как нынешние: блюдя свой интерес, они ставили и снимали правительства. В этих делах Изабелла II, коль скоро девушка была слеплена из такого теста, увязала по самые свои королевские уши – когда в силу политической конъюнктуры, когда из пустого каприза. А для пущего бардака имелись еще и военные, прямиком с полей сражения в Карлистских войнах, – те самые герои, от попадания в руки которых предостерегал нас Ларра. На протяжении всей елизаветинской эпохи они не сходили со сцены, устраивая нам мятежи и отличаясь неповиновением и пижонством. Первая карлистская война, кстати говоря, закончилась весьма необычным для Испании образом. Она стала единственной из наших гражданских баталий, в которой на формальном уровне не было ни победителей, ни побежденных: после «объятия в Вергаре» карлистские офицеры были интегрированы в национальные вооруженные силы с сохранением и денежного довольствия, и должностей, при взаимном уважении между недавними противниками. В рамках разумного и образцового примирения, которое, к несчастью, не повторится у нас вплоть до 1976 года – и которое в 2019 году, по всей видимости, мы упорно стараемся вновь порвать в клочья. В любом случае, вирус милитаризма носился в воздухе. Герои-генералы принялись активно вмешиваться в политику. Среди них особенно выделялись трое: Эспартеро, O’Доннелл и Нарваэс (в честь каждого из них назывались улицы в Мадриде, пока кто-то не сменил эти названия на другие: «улица Человечных людей» или «улица Братства и отличного настроения»). О военных мы и поговорим в следующей главе нашей неизменно страстной, прискорбной и такой испанской истории.
