. Итак, Франсуа (именно так звали этого индюка по-французски) завидовал нашему императору Карлу черной завистью, что вообще-то легко понять, и здорово ему досаждал по поводу территориального вопроса. Он – с одной стороны, а Италия – с другой. И ровно до тех пор досаждал, пока испанская армия – а это очень условное наименование, потому что в ней всякого народа хватало, – не размазала его в битве при Павии, с той немаловажной подробностью, что этот французишка-король попался роте баскских стрелков, которым и вынужден был сдаться. Только представьте себе этот диалог: «Errenditú barrabillak» («сдавайся, или я тебе яйца оторву» – в несколько вольном переводе: тот бесноватый, что приставил шпагу к горлу короля, был баском из Эрнани), а монарх, сбитый с толку, только глазами хлопает, мучаясь вопросом: «какому же черту я сдаюсь и не ошибся ли войной?» Он, конечно, в конце концов сдался – а куда тут денешься, – и пленника доставили в Мадрид, посадили в башню Луханес, в аккурат возле того дома, где сегодня проживает Хавьер Мариас. Но самый счастливый билет, в полном смысле этого слова, вытянул (и это тоже случилось в Италии) папа – тогдашнего папу звали Климентом VII, и с точки зрения психологии краткая его характеристика такова: большой сукин сын с музыкальным талантом и окнами, выходящими на площадь Святого Петра, предатель и скупердяй, склонный якшаться с Францией и соваться в любой заговор при условии, что этот заговор – против Испании. Но и у него не задалось, потому как в 1527 году, по тем причинам, детали которых вы легко найдете в трудах по истории или же в поисковике «Гугл» – ищите разграбление Рима, – имперские войска (шесть тысяч таких испанцев, что любо-дорого посмотреть, десять тысяч немцев, под завязку залитых пивом и тянущих носок, как на параде, две тысячи фламандцев и еще столько же итальянцев, звонящих мамочке по телефону) штурмом взяли стены Рима, отправив на тот свет сорок тысяч человек, даже не запылившись, после чего разграбили город, чем занимались несколько месяцев подряд. И не повесили папу на фонаре только потому, что наместник Христа на земле, подобрав полы сутаны, успел сбежать и укрыться в замке Святого Ангела. Что, откровенно говоря, не лишено остроты. Есть тут некий пунктик.
23. Протестанты протестуют Итак, мы с вами переживаем ту эпоху, когда нами правит Карл V, самый могущественный монарх и император своего времени, и вы можете сами прикинуть масштабы этого геморроя: под властью Испании – весь мир, и управление им зависит от ловкости управляющего, от золота и серебра, которые начинают поступать из Америки и от впечатляющей ратной машины, отлаженной и отточенной за восемь веков сражений с маврами, борьбой с берберскими пиратами и турками и войнами в Италии. Все это, вместе взятое, да еще с добавлением природной бесцеремонности испанцев, с которой они расхаживали гоголем, наступая на мозоли и не извиняясь, вызывало ропот даже среди союзников и родственников императора. Результат не заставил себя ждать: враги Испании плодились, как участники ток-шоу на радио и в телевизоре. И вот тогда на их головы – врагов, а не участников ток-шоу – словно с неба свалился некий немецкий монах по имени Лютер, который начитался Эразма Роттердамского – наиболее влиятельного интеллектуала XVI века – и как начнет капать всем на мозги публикацией своих девяноста пяти тезисов, ставивших палки в колеса всем безобразиям и мздоимству католической церкви во главе с папой римским. История закрутилась, этот самый Лютер на попятную не пошел, хотя дело для него сильно пахло керосином, и заварилась каша, известная нам сегодня как протестантская реформа. И немалое число немецких князей и правителей, у которых дела вообще и торговля в частности шли в гору, усмотрели в этой лютеранской заварухе чудный предлог, чтобы скинуть с себя ярмо подчинения Риму и, главное дело, императору Карлу, поскольку последний, с их точки зрения, слишком уж раскомандовался. Мало того, создавая свои национальные церкви, они неплохо поживились, экспроприируя имущество церкви католической, которое вовсе не было размером с горчичное зернышко. В общем, они создали то, что получило название Шмалькальденская лига
