О Бруно, являвшемся отпрыском знатного рода графов Кверфуртских и принявшем при пострижении в монахи имя Бонифация, католическая легенда рассказывает, что он, будучи учеником св. Ромуальда, получил папское благословение на миссионерскую деятельность, посвящение в сан «архиепископа язычников» (
gentium) и отправился на Русь. Здесь он якобы проповедовал христианство с целью обратить «царя руссов» (?). «Чудесами», которые ему приписываются, он так воздействовал на своих слушателей, что те, во главе со своим царем, «бросились к его ногам и настоятельно просили о крещении, которое тут же и было произведено». К этому добавляется, что брат царя умертвил миссионера, и таким образом тот принял мученическую смерть, тем самым заслужив право быть причисленным к лику святых.
[112]Рассказ этот полон противоречий и очевидно, просто вымышлен: с одной стороны, легенда изображает энтузиазм всех слушавших проповедь миссионера, а с другой — здесь же говорится о таком возмущении против него, что дело кончилось его убийством. Уже очень давно этот рассказ во всей научной литературе лишен какого бы то ни было признания. И хотя подобное же сообщение о миссии Бруно на Руси и в Литве, где он якобы был умерщвлен, имеется и в Кведлинбургских анналах,[113] тем не менее его следует считать опровергнутым.
Еще 100 лет тому назад русским исследователем Гильфердингом было обнаружено письмо Бруно к германскому королю Генриху II, в котором Бруно ни единым словом не упоминает о своей миссионерской деятельности на Руси, хотя обстоятельно рассказывает о своем пребывании в Киеве, по пути к печенегам, среди которых он действительно пытался распространять христианство.[114] Позднее он отправился с 18 спутниками в страну пруссов, где их убили 14 февраля 1009 г. Возможно, что Петр Дамиани или Кведлинбургский летописец просто перепутал Русь и Пруссию (Ruscia — Pruscia) и таким образом положил начало легенде о «русском апостоле первомученике», противоречащей исторической действительности.
На Руси в первой половине XI в. постепенно укреплялась православная (греко-византийская) церковь, все более сраставшаяся с феодально-княжеской верхушкой. Но именно поэтому в народе христианская вера распространялась медленно, а народные выступления против феодального угнетения переплетались с открытой оппозицией церкви. Если православная церковь встречала в народе временами открытую оппозицию, то тем более не могла добиться никакого признания на Руси церковь католическая, поскольку ее распространение на Руси связывалось с определенными политическими планами папства и некоторых западных государств.
