В связи с рассказом об этих событиях Фотий писал в своем «Окружном послании», адресованном всем патриархам Востока, об успехах христианства, уже распространившегося «среди народа рос, который еще недавно угрожал империи и осаждал ее столицу», а ныне, как пишет Фотий, «живет с империей в мире», «принял епископа и пастыря» (очевидно, направленного на Русь Фотием) и «усердно следует христианской обрядности».
[40]Нет оснований предполагать, что речь шла о широком распространении новой веры на Руси. Законны даже сомнения по поводу того, кого подразумевал Фотий под неопределенным термином «рос». Против наиболее распространенного мнения, что речь шла о южнорусских племенах Приазовья, веские возражения выдвинуты недавно в посмертном труде советского византиноведа М.В. Левченко, приписывающего совершение этого набега киевлянам.[41] Но повторное свидетельство византийского патриарха служит несомненным подтверждением того, что новая религия в эту пору завоевывала себе последователей на Руси.
Существовали даже христианские религиозные книги, писанные «русскими буквами». Такое евангелие видел греко-славянский церковный деятель в Моравии-Чехии Константин-Кирилл, совершивший в 860–861 гг. миссионерскую поездку через Крым и Приазовскую Русь в землю хазар.[42]
Однако наряду с византийской церковью, стремившейся насадить новую веру на Руси, в том же направлении в это же время пытается действовать и церковь латинская. Обе церкви соперничали в 60-х годах IX в. за господство в западнославянских землях: Моравии, Чехии, Болгарии. Естественно было расширение арены этой борьбы и за счет Восточной Европы, населенной также славянскими племенами.
Заслуживает внимания в этой связи интерес к русским, проявленный папой Николаем I в его послании византийскому императору Михаилу III в сентябре 865 г.[43] Когда же спустя два года, после убийства императора, папе удалось добиться низложения и изгнания патриарха Фотия и возведения на патриарший престол своего ставленника Игнатия, последний отправил архиепископа (митрополита) на Русь, о чем, по словам «Продолжателя Феофана», сообщает византийский император Константин Порфирородный в середине X в. в биографии своего деда Василия I Македонянина.[44]
Католические авторы, усердствующие в стремлении исторически «обосновать» претензии папства на церковную власть на Руси, изображают этот факт как «первое обращение русских в христианство», делая отсюда выводы об историческом приоритете римско-католической церкви в нашей стране.
