» в итоге превратилась для властей в символ социального беспорядка, торжество анархии и хаоса. Именно дальнейшая мобилизация ресурсов в постчумную эпоху и привела к ускоренному развитию общественных отношений [Фуко М., 1999: 288–289].
В конце 1960-х г. на фоне общего поворота в сторону марксизма в западной историографии получают популярность исследования последствий «Черной смерти», таких как: реорганизация сельского хозяйства и структуры экономики западноевропейских стран. Одним из первых, отметивших данные изменения, стал американский историк Д. Хэрлихе [Herlihy D., 1967; Herlihy D., 1968; Herlihy D., 1978; Herlihy D., Cohn S.K.Jr., 1997]. В своей работе он основывался на точке зрения своего учителя Р.С. Лопеса [Lopez R.S., Miskimin H.A., Udovitch A., 1970] и на данных, полученных из анализа средневековых записей по сборам налогов на имущество и флорентийского каталога 1427 г. В итоге, американский исследователь пришел к выводу о возрастании социального неравенства среди населения вследствие смерти основной массы представителей среднего класса. При этом было подчеркнуто включение административного фактора в процесс более справедливого распределения среди населения социальных благ [Herlihy D., 1978: 139]. При этом Д. Хэрлихе поставил под сомнение чрезмерно большую смертность населения от «Черной смерти». По его мнению, скорее всего медленное восстановление численности населения в Западной Европе было связано с масштабным голоданием в предыдущие годы и с общим снижением репродуктивной способности [Herlihy D., Cohn S.K.Jr., 1997: 2]. В то же время, как показали средневековые источники накануне начала Второй пандемии чумы фиксировался так называемый «Мальтузианский кризис» перенаселения[33]. Поэтому в качестве краткосрочных последствий «Черной смерти» исследователь усматривал рост популярности определенных профессий, а в качестве долгосрочных им были названы — рост заработной платы у специалистов, инфляция и рост цен на продовольствие. В то же время наблюдалось снижение арендной платы на землю, что в свою очередь привело к расширению пастбищ в ущерб возделанных полей [Herlihy D., Cohn S.K.Jr., 1997: 31–33].
1970-ые гг. ознаменовались для западной историографии «Черной смерти» периодом активного внедрения в исследовательскую практику наработок в области эпидемиологии чумы. Фактически это привело к господству географического детерменизма. Среди наиболее крупных исследований этого периода можно выделить работы французского исторического демографа Й.-Н. Бирабена и английского исследователя-теоретика У.Х. Макнилла [Biraben J.-N., 1976; McNeill W.H., 1976]. Следует отметить, что оба ученых склонялись к выделению географических аспектов в распространении «
