«Полоцкий» цикл | страница 9
Действия короля в Ливонии не вызвали на первых порах недовольства в Москве, по крайней мере, видимого. Надо полагать, что Иван и его советники, прибрав к рукам юрьевскую «отчину» и Нарву-Ругодив, решили этим удовольствоваться, не претендуя на большее. На продолжавшихся в преддверии завершения перемирия встречах дипломатов поднимались вопросы «порубежных» «обид» и «зацепок». Однако вскоре ситуация изменилась. Растущая активность литовцев и поляков в Ливонии стала вызывать в Москве обеспокоенность: при поддержке поляков Сигизмунд претендовал на всю Ливонию и постепенно, «искрадом» (а в Москве это полагали нечестным и незаконным — то ли дело, если город и землю взять мечом, сразу видно, на чьей стороне Бог и правда!) расширял свою сферу влияния в этом регионе.
Рано или поздно, но эта «ползучая» «инкорпорация» должна была привести к столкновениям с русскими войсками. Это случилось в августе 1560 года. Пока главные силы русского войска осаждали Феллин, под Венденом (или Мариенбургом?) ротмистр князь А. Полубенский неожиданно, «изгоном», атаковал со своими людьми русский отряд и разбил его, взяв в плен командира отряда князя Ивана Мещерского. Ответный удар не замедлил себя ждать. Полубенский потерял в схватке с русской «лехкой» ратью под предводительством воеводы князя А. Курбского нескольких человек убитыми, ранеными и пленными, которых доставили в Москву. После этого ротмистр поспешил откатиться за Двину. Первые выстрелы будущей войны прозвучали. Пролилась первая кровь. Впрочем, первая ли? На русско-литовском «фронтире», как уже было отмечено выше, «малая» война не прекращалась ни на день. Было бы желание начать большую войну, а повод для нее найти можно было всегда.
В 1561 году эскалация конфликта продолжилась. В начале года в Москву прибыло очередное литовское посольство, доставившее Ивану послание от его литовского «брата». В том послании Сигизмунд выговаривал своему московскому «брату», что несмотря на неоднократные предупреждения, «в Ифлянтской земле казнити и пустошити войска твои (то есть Ивана) не престали». Между тем, напоминал Сигизмунд московскому государю, эта «Ифлянтская земля» «панованью и обороне» «нашим поддана» и, воюя ее, Иван тем самым учиняет «морд и кровопролитье над подданными нашими», что неправильно и вообще недостойно христианского государя. Одним словом, если Иван действительно желает мира и прекращения пролития христианской крови, то устроил бы он съезд комиссаров на границе с тем, чтобы разрешить пограничные споры и кривды и, само собой, оставил бы в покое «
