В чем суть этого обычая?
Несомненно, перед нами погребальное жертвоприношение людей, ставших принадлежностью умершего, как и его личные вещи. Следовательно, все эти люди находились в личной зависимости от вождя. В то же время они были мало связаны с производством, так как трудно предположить, чтобы общество, особенно на ранних ступенях исторического развития, мирилось с уничтожением такого числа непосредственных производителей[19]. Иными словами, в жертву приносили только тех лиц, которые находились в непосредственном услужении умершего.
Рабы ли они? Совсем не обязательно. С экономической точки зрения лично зависимые лица, большую или меньшую часть своего времени проводящие в личном услужении вождю, могут являться: 1) эксплуататорами, 2) мелкими производителями, 3) паразитическими слугами-рабами, 4) полупроизводителями, полупаразитическими слугами (поварами, конюхами и пр.), 5) наемными слугами и пр. Последний случай мало вероятен для примитивного нубийского общества 2-го тысячелетия до н. э., но варианты 1, 3 и 4 представляются наиболее возможными.
Один факт свидетельствует о том, что в период конца Среднего царства Египта (около XVIII в. до н. э.) в средней части Нубии существовала работорговля. Некий «храбрый воин» Хаанхефу из храма в Эдфу был послан «на юг Куша», путь куда занял 13 дней. За это время он мог достичь района Кермы или какого-нибудь рынка севернее III порога. Во всяком случае Хаанхефу побывал на независимой нубийской территории к югу от II порога. Здесь он приобрел некоторое количество золота и невольниц (b.k.t.). И. С. Кацнельсон безоговорочно утверждает, что Хаанхефу были проданы рабыни, принадлежащие местным жителям. В этом нет ничего невероятного, но возможны и другие решения: ведь мы не знаем не только экономического положения этих «невольниц» до того, как они были оторваны от ячеек производства и превратились в живой товар, но даже самого факта их принадлежности к тому или иному, например «рабскому», сословию[20]. Наконец, «храбрый воин» Хаанхефу мог захватить их силой. Поэтому вывод И. С. Кацнельсона не оправдан ни теоретическими, ни фактическими данными.
Однако если некрополь Бургейги и другие памятники эпохи Среднего царства и не содержат данных о рабовладении в тогдашней Нубии, они позволяют судить о развитии местного ремесленного производства.
Как доказал суданский ученый Осама эль-Нур, большая часть погребального инвентаря курганов Бургейги была изготовлена на месте. Судя по количеству и качеству изделий, металлургия меди и бронзы в Керме достигла большого совершенства. В захоронениях найдено 130 бронзовых кинжалов особой формы, некоторые с рукояткой из слоновой кости, а кроме того, множество бронзовых ножей. Все они сделаны местными мастерами. Что же касается бронзовых зеркал, то они немногочисленны (9 экземпляров, из которых 7 в одном погребении) и, по-видимому, привезены из Египта. Из дерева изготовлялась мебель, бытовая и погребальная, некоторая часть посуды, туалетные принадлежности: гребни, карандаши для сурмления бровей и ресниц, футляры для бронзовых бритв и зеркал и пр. Из дерева изготовлены также ложки. Мебель составляют скамеечки для головы, ног, табуретки, столы и особенно ложа, напоминающие своей конструкцией позднейший суданский ангареб — кровать с веревочной или ременной сеткой, распространившуюся из Судана затем на Эфиопию. Все деревянные изделия отличаются от египетских, явно сделаны местными мастерами. Как мы увидим позднее, в период Нового царства египтяне получали как поделочную древесину, так и готовые деревянные изделия из Средней Нубии.
