.
С провозглашением Палембанга «инородческим округом» мы наблюдаем первую в истории внешних связей Минской империи попытку установления прямой власти китайского императора в районе Южных морей. Формально это провозглашение означало не что иное, как присоединение Палембанга к Китаю. И хотя, как мы покажем далее, это присоединение осталось не больше чем формальностью, сам по себе такой шаг минского правительства служит одним из ярких проявлений активизации китайской политики в странах Южных морей в начале XV в. Этот беспрецедентный случай красноречиво иллюстрирует стремление китайского правительства приблизить систему номинального вассалитета стран Южных морей к реальности. Другое дело, что на практике императорский двор не смог последовательно осуществить это начинание.
Насколько политика Китая в странах Южных морей стала активней и действенней в начале XV в. по сравнению с предшествующим временем и насколько усилилось здесь китайское влияние, хорошо прослеживается на примере вмешательства минского правительства в войны между Тямпой и Дайвьетом.
В самые последние годы XIV в. вьетнамцы вновь перешли в наступление на Тямпу. Они отвоевали прежде захваченные Тямпой районы и намеревались окончательно разгромить своих южных соседей. Тямпа оказалась в тяжелом положении. Первое же тямское посольство к новому китайскому императору (1403 г.) кроме положенного послания и «дани» привезло жалобу на Дайвьет. Послы просили помощи. В ответ, как и в 1404 г., в Дайвьет был направлен императорский указ с требованием прекратить военные действия против Тямпы. Одновременно такой же указ был на всякий случай послан и в Тямпу. Однако, как и прежде, предостережения не оказали воздействия. Из Тямпы прибыл новый посол с просьбой о полном подчинении страны Китаю ввиду критического положения дел. Бумага, доставленная этим послом, гласила: «Дайвьет не подчинился императорскому указу и вторгся, высадив войска с кораблей. Людей, доставивших дань двору и везших назад дары, начисто ограбили. Кроме того, дарованный мне [чиновный] головной убор, пояс и печать, являющиеся символом вассальной зависимости [от Китая, тоже отняты]. Дайвьет также захватил мои земли в Шалия и дочиста ограбил их. Я боюсь, что не смогу продлить свое существование, и поэтому умоляю о подчинении [Китаю], составлении карты и присылке [китайских] чиновников для управления [страной]»[374].
В этой просьбе отчетливо прослеживается разница между вассальными отношениями стран Южных морей по отношению к Китаю и реальной зависимостью от него, которая, как мы видим, выражалась в «составлении карты», т. е. делении территории страны по китайскому образцу на области и уезды и присылке китайской администрации.
