, основные мысли которой мы находим в недавно вышедшем втором издании его «Истории»
3. Он думает, что ему удалось доказать несостоятельность экономической теории марксизма, и возвещает с уверенностью о «начале конца теории трудовой ценности», которое якобы наступило с выходом третьего тома.
Его принципиальная критика, которая нападает не на отдельные произвольно выхваченные места, или выводы, но ставит под знак вопроса и объявляет несостоятельными самые основы Марксовой системы, даёт возможность для плодотворной дискуссии, которая к тому же, если принять во внимание, что обсуждению подвергается вся система в целом, — должна быть более глубокой, чем та полемика, которую обычно вызывают возражения эклектиков, покоящиеся на недоразумениях и касающиеся частностей.
I. Ценность как экономическая категория.
Исходный пункт Марксовой системы образует анализ товара. Против него прежде всего и обращает Бём свою критику.
Маркс не даёт, якобы, ни эмпирического, ни психологического доказательства своего тезиса о том, что принцип ценности следует искать в труде; он предпочитает проложить «третий, для данного предмета, несомненно несколько странный, путь доказательства, — путь чисто логического доказательства, диалектической дедукции из сущности обмена»4.
Он берёт у Аристотеля ту мысль, что обмен не может существовать без равенства, а равенство немыслимо без соизмеримости. Исходя из этого, он изображает обмен двух товаров в виде равенства, заключает, что в обеих обмениваемых и, следовательно, приравниваемых вещах должно заключаться нечто общее, имеющее одинаковую величину, и переходит к поискам того общего, к чему должны быть сведены вещи, приравненные друг к другу, как меловые ценности. Наиболее уязвимым местом Марксовой теории являются, по мнению Бёма, те логические и методические операции, при помощи которых труд как бы отсеивается в качестве этого «общего свойства». Они, думает Бём, содержат в себе почти столько же основных научных ошибок, сколько отдельных положений. Прежде всего Маркс просеивает через решето из всех ценных для обмена (очевидно, годных для обмена. Р. Г.) вещей, только вещи, заключающие в себе свойство, которое он намерен в результате выделить как «общее», оставляя в стороне все остальные. А именно, он с самого начала якобы ограничивает объём своего исследования «товарами», которые он определяет, как продукты труда, в противоположность дарам природы. Однако совершенно очевидно, что если обмен действительно означает приравнивание, предполагающее наличность «чего-то общего в равном размере», то это общее должно быть налицо у всех способных к обмену благ: не только у продуктов труда, но и у явных даров природы, как земля, дерево на корню, сила воды и т. д. Исключать эти пригодные для обмена блага, значит совершать методологический смертный грех, который тем менее может быть оправдан, что некоторые из этих благ, как, например, земля, принадлежат к важнейший объектам имущественных прав и оборота; при этом ни в коем случае нельзя утверждать, что меновые ценности (нужно было бы, конечно, сказать цены!
