– Верно, – подумав, согласился ее шеф. – А этот преступник точно будет подбираться близко к нам.
– Значит, нам нужно каким-то образом узнать, кто присутствовал на той елке, – высказала предложение Мира. – И еще лучше, найти запись. Когда это было?
– Почти двадцать восемь лет назад, – подсчитал Майк.
– Ага… – Девушка задумалась, пережевывая пельмень и салат. – Значит, тогда еще не было интернета и соцсетей, но видеокамеры точно существовали. Кто-то мог снимать спектакль для домашнего архива.
– Отец и снимал, – вспомнил молодой человек. – Я смогу найти видео! Гном все собрал в отдельную коробку. Там альбомы с фотографиями, кассеты… Где-то даже остался старый проигрыватель, чтобы это смотреть.
– Отлично. – Мира была довольна. – Теперь дальше. Я уверена, преступник от своих правил не отступил. Стишка мало. Ведь есть еще и фото на аватарке? Так?
– Есть. – Казалось, Майк тут же потерял аппетит и даже отодвинул тарелку. – И там… мама.
– Не совсем, – весомо и четко отозвалась девушка. – Лицо принадлежит твоей маме. Но… Мы оба знаем, что это подделка. Майк, чем так важно это фото? Какая она на нем?
Он достал смартфон и протянул ей. На экране высветилось изображение – молодая, очень красивая женщина. Сразу видно, в кого у нее такие сыновья! Мама Майка и Гнома стояла в дверях какой-то комнаты с яркими обоями, одной рукой она опиралась на ручку двери, а другой махала в камеру, как бы прощаясь. На женщине было надето светлое, кажется, нежно-кремовое платье – круглый вырез, без рукавов, на талии ткань перехвачена тонким золотистым пояском, широкий подол красиво струится вниз по ногам почти до самого пола. Это был явно не выходной наряд, а просто летнее платье, но все-таки даже дома эта женщина следила за своим внешним видом. Ее длинные темные волосы были забраны в пучок, и только несколько локонов спускались до плеч на висках. Глаза яркие, веселые и очень теплые, как и улыбка.
– Она очень красивая, – признала Мира.
– Я знаю, – тепло и грустно согласился Майк. – Этого фото не должно и не могло быть. Ее никогда и никто так не фотографировал.
– Почему? – поинтересовалась аналитик.
– Просто некому и незачем было это делать, – просто объяснил он. – Мама приходила к нам с братом в комнату по вечерам – довольно часто, летом, именно в этом платье. Она целовала нас, говорила какие-то милые вещи, а потом уже в дверях оборачивалась и вот так махала нам рукой. Ни я, ни Гном сфотографировать ее тогда не могли. Отец тоже, да и зачем это было делать? Нам всем тогда казалось, что этот ритуал будет повторяться вечно.
