Дорога была настоящей, с желтеющими на обочинах ромашками и пыльными листьями подорожника. Пыль тоже была настоящей – бежево-белёсой, тёплой на ощупь. Как у неё получилось – нарисовать нагретую солнцем дорожную пыль, которая всегда светлее дороги, бежевая или сливочно-белая, с едва уловимым сиреневым оттенком… Как ей это удалось?
Здесь же стоял складной мольберт с наброшенным на него выцветшим покрывалом. Роза стащила покрывало и застыла в немом изумлении: с портрета на неё смотрели глаза отца – живые, настоящие! Портрет был выполнен углём, небрежно, свободно, раскованно. Но это был он, и улыбка его – чуть обозначенная, с хитрецой. Портрет Чермена Баринокова. Похож, но это не Розин папа, что-то у Вики не получилось… Или всё-таки – получилось?
Роза запуталась, узнавая и не узнавая отца. Портрет словно жил своей жизнью. Глаза смотрели выжидательно, в углах губ пряталась усмешка, такая знакомая, такая… папина!.
Роза осторожно опустила покрывало и перевела дух. Стояла – вбирая, вкушая, впитывая в себя музыку красок, ощущая всем существом незримую ауру этого мира, созданного рукой художника. Вика?.. Неужели это она – так рисует? И этот необыкновенный мир, из которого не хочется уходить, в котором хочется остаться, этот мир создан её воображением, её рукой.
Снизу позвали: «Эй, вы там где? Идите чай пить, у меня всё готово!» – «Я сейчас!» – крикнула Роза. И не ушла, осталась в волшебном, магическом мире картин.
Южный маленький городок, оглохший от полуденной горячей тишины, раскинувшийся в ленивой истоме. Дом с ослепительно белыми стенами, весь облитый солнечным светом. Чисто выметенный зелёный дворик. Развешанные на верёвке разноцветные детские платьица, штанишки и рубашки. На распялке сушилось чьё-то пальто. Выбеленная солнцем, вышарканная подошвами дорога поворачивала от дома налево. Наверное, к другим таким же домам с тенистыми двориками, обещающими уютную прохладу… А может, дорога вела к морю, которое – совсем близко, ворочает тяжелые зелёноватые валы, лижет тёплые камни…
Роза подошла поближе – и ахнула. Стена дома вовсе не была белой! Выписанная беспорядочными, хаотически расположенными цветовыми пятнами, она была – палевой, желто-лимонной, грязно-розовой, серо-горчичной, салатно-лимонной… И только белого цвета не было в этом хаосе красок, в этой мешанине цветов. От неожиданности Роза попятилась – и дом как по волшебству снова стал белым, отражая солнечные слепящие лучи.
