Обида | страница 17



– Ну, это ты брось! Чтоб такая как ты, и не нужна? Да куда ж они все без тебя, пропадут ведь! А помнишь, как мы с тобой познакомились? Как я тебе грибов набрал, а ты их выбросила…

– Да потому что ты одни поганки притащил!

– Дура ты, Томка, это ж зонтики были, самые вкусные грибы, куриное мясо по вкусу напоминают, их приготовить надо уметь, я бы тебя научил.

– Ты бы меня отравил. Ты… дурак такой был!

– Да это ты была – без царя в голове, безалаберная и…

– А чего ж ты с безалаберной глаз-то не сводил?

– Так я же не договорил, без царя в голове, безалаберная, взбалмошная и красивая! А я безалаберных обожаю просто, сам такой…

– Сам такой дурак!

– Тома, вот что ты сейчас сказала? Что я такой же дурак, как ты. А счастье – это знаешь что такое?

– Что?

– Счастье – это найти такого же дурака, как ты. Я в книжке одной прочитал. Прямо про нас с тобой написано! Помнишь, как я на тебя пялился, а ты на меня злилась…

– Помню, – улыбнулась в темноте Томка. – Вся группа помнит! Ты тогда соловьём заливался, про свою семейную счастливую жизнь хвастался. Всё хвастался и хвастался…

Томка вдруг поняла, что Павел тоже улыбается в темноте.

– И дохвастался! – закончил за неё Павел, и оба дружно рассмеялись.

– Кончай, молодожёны, – лениво отозвалась соседняя палатка. – Беседа, конечно, информативна и содержательна, это бесспорно, но вы знаете сколько сейчас времени? Не знаете?

– Оставь ты их, пускай ещё поговорят, интересно же… до чего они договорятся! Два счастливых дурака.

Томка с Павлом, давясь смехом, изнемогая от него и не в силах перестать смеяться, придушенно хохотали.

– Эй, у вас там что, комната смеха открылась? Тогда мы идём к вам…

Томка с Павлом испуганно притихли.

– Я думал, они и вправду к нам придут, – выдал Павел шёпотом.

– А что ты ещё думал? – шёпотом отозвалась Томка.

– Думал… о тебе. Томка ты моя, Томка! Я-то, дурак, думал, у тебя всё хорошо. Потому и не звонил. Я хотел, чтобы у тебя всё было не так, как у меня, чтобы ты была счастлива. А я…

И словно прорвалась, рухнула веками стоявшая плотина – Павел говорил и говорил, взволнованным шёпотом рассказывая Томке всю свою неудавшуюся семейную жизнь.

Томка слушала – и слёзы медленно текли по её щекам, и она радовалась, что Павел не видит их в темноте. А он всё говорил, говорил – и вдруг замолчал. Уснул. Томка слушала его сонное дыхание, и ей хотелось, чтобы так было всегда. Уж скорей бы рассвело! Пашка проснётся и скажет, что без неё, Томки, жить больше не может. Или нет, он скажет, что никуда её от себя не отпустит. Или…