Дом срубил из сибирской лиственницы бабы Дашин прадед, а Гринькин пра-пра-прадед. Он стоит на земле полтора века, и простоит ещё столько же. В природе это дерево живёт шестьсот лет, а с возрастом не гниёт, а напротив, становится словно каменным. На сваях из сибирской лиственницы стоят дома в Санкт-Петербурге и в итальянской Венеции. Про Венецию Гринька вычитал в интернете и очень гордился своим пра-пра-прадедом.
Избу Лидия Фёдоровна хотела продать, но Гринька воспротивился. Его поддержала Зинаида: в Заозёрном у всех дачи, теперь и у них будет. Места здесь красивые, лесные, воздух хоть в чашку наливай да пей, а в прудах купаться можно. Да и пруды только называются прудами, а на самом деле озеро – длинное-длинное! Берега травянистые, а дно песчаное, и вода мягкая, торфяная.
– Тебе-то откуда знать? Мы за мамой осенью приезжали, какой тебе в ноябре пляж?
– Мне Гриня рассказывал.
– Мам, ну ты чего? Там знаешь сколько рыбы водится? Мы с Киром наловим, нажарим-навялим… Лодку купим! – вклинился в разговор Гринька.
– Пап, а когда?
– Что – когда?
– Лодку когда поедем покупать?
– Вот как мамка нам денег даст, тогда и купим! Ты, главное, её не расстраивай, слушайся, двойки домой не носи. Она и согласится.
Зинаида взялась хозяйничать. Гриньку послала за водой, сына вытолкала во двор, чтобы не путался под ногами. Сметала веником из углов паутину, выносила на крыльцо половики, отмывала скрипучие половицы (надо полы перестелить, уж так противно скрипят, аж душу выворачивают), перетирала тарелки и миски, разогревала на электроплитке привезённую из города еду. И вспоминала свекровин наказ: первым в избу впустить кота. Лидия Фёдоровна почему-то очень на этом настаивала. Зина пожала плечами – дом не новый, так чего выёживаться? – и согласилась. Кота так кота.
Мавр недовольно ворчал, выдирался из рук: устал сидеть в переноске всю длинную дорогу. Зина ухватила его за шкирку. Гринька возился с поржавевшим замком, который не открывался. Кир подпрыгивал от нетерпения и лез отцу под руку.
И первым переступил порог.
– Ма, почему здесь окон нет? Мы что, в темноте жить будем?
– Это от ставен темно. Вот ставни снимем, и будет светло.
– Я хочу наверху спать, можно?
– Нельзя.
– Тогда я залезу просто посмотреть. Можно?
– Можно, только аккуратнее, пожалуйста.
Зина отвечала на бесконечные Кирюшины вопросы, а Гринька морщился: мальчонка первым на порог ступил, и что теперь будет, одному богу известно. Богу да Избяному. А на чердаке Кирюша разбирал по досочкам маленькую кладовку, чтобы посмотреть, что там внутри.
