– Ма, а палец скоро заживёт?
– Скоро.
– А шрам навсегда останется? Как на ноге?
– Шрам останется. Но это даже хорошо, мужчину украшают шрамы. – Линора хотела подбодрить сына, но тот неожиданно всхлипнул.
Проговорил дрожащим голосом:
– Как я теперь разведчиком буду? Меня же по шраму узнают. Ноги-то в брюках, а руки-то голые!
– А ты перчатки носи, – посоветовал шофёр.
Гринька шмыгнул носом и задумался.
– Перчатки зимой. А летом как же?
Настал черёд задуматься шофёру.
– Летом тоже можно носить. Есть такие, из тонкой кожи. Лайка называются.
– Лайка? Собачьи, что ли? Ну, вы скажете… Они же лохматые!
Про собак Гринька угадал, хотя историю не учил, да и не найти такого в учебнике. Сырьём для производства лайковых перчаток в России были когда-то русские псовые борзые. После отмены крепостного права в 1861 году большие барские охоты развалились, крестьяне, получив свободу, в псари не стремились – заплатят за сезон, а дел на целый год, – и собак целыми псарнями сдавали на перчатки. Из них получалась самая тонкая лайка.
– Почему собачьи? – возмутился задетый за живое шофёр. Чёрт его знает, из кого делают эти перчатки…. – Из кошачьих шкурок, наверное, шьют. Или из мышиных.
– Ну, вы скажете… Мышиные я не хочу. И кошачьи не хочу, – заявил Гринька.
– Лайковые перчатки шьют из козлиной кожи, – подала голос Линора.
– А козлу больно, когда с него кожу снимают? Он кричит? – спросил Гринька.
Шофёр крякнул. Вот же садист малолетний, додумался.
– Его убивают сначала. Потом кожу снимают, – спокойно сказала Линора.
– Тогда всё окейно, – согласился мальчишка.
– Что – всё?
– Что убивают.
Шофёру такси изрядно надоел этот странный для двенадцатилетнего мальчишки разговор. Парню, похоже, не повезло: перелом большого пальца самый опасный. Если бы мизинец сломал или указательный, это ещё ничего. А так – будут проблемы с подвижностью кисти. Сестра шофёра работала в больнице хирургической медсестрой, и о переломах он знал всё.
Впрочем, его это не касается. Довезёт своих пассажиров до железнодорожной станции и уедет. А они поедут в Заозёрный. От Котлова часов пять, не меньше, да поезда ждать… А мальчишка не замолкает. И всю дорогу дамочке придётся отвечать на его вопросы. Это ж какое терпение надо иметь!
* * *
Проводив дочь с внуком, Дарья долго лежала без сна, глядела в потолок. Мысли метались по кругу: приехали, Линора сказала, до сентября, а прожили десять дней и уехали. Как такое может быть? И больше не приедут. Линора так и сказала: «Ноги моей в вашем Клятово-проклятово не будет!»
