Наконец я смог познакомится с Джоном лично. Он жил обособленно ото всех, так что узнал, что происходило в доме только от Бентона. На вопрос, не видел ли он кого подозрительного сегодня с утра или накануне, этот детина лишь покачал головой. Если миссис Потт следила за дверьми дома, то внешний периметр был на ответственности Джона. Он согласился показать все входы и выходы с территории. Их оказалось немного: кованные центральные ворота, через которые мы прибыли, небольшие железные в конце сада, но они давно уже не открывались, и с противоположной стороны территории поместья находилась небольшая калитка, ею обычно пользовались почтальон, молочник и курьер из деревенского магазина. Возле неё как раз топтался мальчишка с ближайшей фермы, который привез свежее молоко и яйца.
Оставив Джона разбираться с посланцем, я вернулся в дом. Дело и правда принимало не очень приятный оборот. Вроде бы в дом никто проникнуть не мог, но следы своего появления этот невидимка оставил. Или он действительно мог проходить через стены и закрытые двери? Как призрак. Меня передернуло, и захотелось перекреститься. Оставалась ещё моя теория о бессмертном — ведь ощущал же я чьё-то присутствие, и уже не я один. Но я никого не видел. Бессмертный призрак? Может, в этом Митос прав?
Мне срочно захотелось с ним побеседовать, но это оказалось непросто. Только ему удалось усыпить Эбби, как врачебная помощь потребовалась Элис. Сначала она переволновалась за девушку, а теперь ей пришло в голову, что произошедшее не пройдет без последствий для Брендона: «У мальчика же больное сердце!» Правда, помощь больше потребовалось матери, чем ребенку, единственное, что мучило его — любопытство. Но из комнаты его не выпускали, оставив под присмотром сестры. Элис же Митос дал ударную дозу снотворного и уложил спать.
— Эх, надо было ехать под видом медика, — сказал он мне тихо, когда, наконец, всё более или менее успокоились, и мы остались в библиотеке одни.
— Кто же знал. И как ты объяснил свои таланты?
— Родители очень хотели иметь сына-медика, и тот даже поступил в медицинский колледж, а потом решил, что его призвание — история. Всё как всегда.
— Знаешь, мне всё не дает покоя тот невидимый бессмертный, — наконец заговорил я о том, что меня тревожило всё это время. — Единственное, я не понимаю, как он перемещается по дому так, чтобы его никто не видел.
— А то, кто этот бессмертный, тебя не беспокоит?
— Кто-то из Феланов, я полагаю, — пожал я плечами.
