— Нет, спасибо, — старлей быстро сглотнул, отгоняя подступавшую к горлу дурноту. — Надеюсь, он задохнулся сначала.
— Не надейся, — мрачно сказал Калашеев. — Бревна тут явно березовые. Это не сосна, горит быстрее, дыма не дает. А еще понюхай древесину для разнообразия и житейского опыта. Чуешь? Я с таким сталкивался пару раз, когда, вместо разведенного ацетона, брус от грибка обрабатывают каким-то дешевым антисептиком. Дрянь вроде солярки, великолепно горит. Так что этому потерпевшему урон можно смело впаять нарушение пожарной безопасности.
Иванченко опустил кол на землю.
— Это просто здешняя язва.
— Так у тебя две язвы? — хохотнул судмедэксперт.
— Ага. — Старлей провел рукой по ребрам. — Эту язву я подлечил, а Спиридонов давно отличился. Его еще в Приокске в ПТУ судили за грабеж. С дружками ларек обчистил. Сюда приехал, лучше б там остался.
— Конечно, у них такого добра навалом…
— Да там работать надо! А здесь он у матери на шее сидит.
— Думаешь, он бы там работал? — зевнул Данилов.
— Его бы в городе посадили быстрее. Здесь… да пьянствует, соседей тиранит. Девушку вон с собой из Приокска привез, хорошую, скромную, жить бы нормально. Так нет… Хотя деньги у него появились откуда-то. Постоянно пьяные драки. Он погибшего мог и умышленно забыть, скулу разбитую, вон, ему припомнил.
— Вы мне рапорт напишите, — попросил Самойленко. — Я его передам в районную прокуратуру, правда, в возбуждении дела, скорее всего, откажут… Ну, хоть припугнете героя вашего. Хотя за пожар ему штраф впаяют.
— Что ему штраф! Мать заставит платить или у жены детские отберет, когда родит. Кстати, — участковый оглянулся. — Точно она, погодите-ка…
На той стороне пруда у берез стояла молодая женщина. Невысокая, худая, черные волосы повязаны пестрой косынкой. Одета не по сезону — куталась в слишком теплую для лета серую кофту, на ногах резиновые сапоги. Старлей быстро подошел к ней.
— Послушайте, — начал он, и вдруг сообразил, что фамилия жены Спиридонова начисто вылетела у него из головы. — Мария… Маша, ну что ты тут забыла? Не место это для женщины в таком положении. И муж как бы твой не возмутился.
Мария подняла к нему бледное лицо. Старлею всегда казалось, что у жены Сергея были испуганные овечьи глаза, но в этот раз, увидев ее вблизи, он поразился. Беременность ли придала ее чертам некое очарование, но девушка вдруг напомнила мадонну. Ее черные глаза были, как два колодца, некогда отразившие сияние далекой звезды, и теперь лучившиеся этим отраженным светом. Старлей не отличался поэтичностью натуры и сам не понял, как такое сравнение пришло ему в голову.
