— Значит, тест ДНК делать бесполезно?
— Сема! — прикрикнула мать и тут же с надеждой спросила: — Но их же можно вылечить?
— Боюсь, нет.
Четыре пары глаз в недоумении уставились на заведующую.
— С точки зрения их новой физиологии, они абсолютно здоровы и полны сил. Никаких патологий, отклонений и аномалий — если не сравнивать с обычными людьми, разумеется. Не знаю, кто может обратить процессы вспять, но точно не мы. Могу лишь посоветовать найти того кадра, который все это устроил. На этом мои полномочия — всё.
— Что ж, — отец со вздохом встал и смял в пальцах фуражку. — Спасибо и на этом. Ну что, по домам? Здесь больше делать нечего.
Малири: Прощай, побирушка ;3
Увы, мы снова встретились куда раньше, чем хотелось.
Глава 4. Сходил за хлебушком
— Так, мойте руки... и лапы — и обедать, — мама достала из холодильника кастрюлю борща.
— Хлеба почти нет, — отец положил на стол пакет с краюхой черного.
— И яиц. А Захару, наверное, молока надо взять.
— Пусть мышей наловит.
— Сема!
— Ладно! — отец хотел поставить «сайгу» в сейф, но передумал и положил на подоконник. — Схожу в магазин.
— Только смотри осторожнее. И иди сразу, не тяни до темноты.
Я сел на табуретку и взял ложку под пристальным взглядом родича. Наверное, думал, что раз я пришелец, то не умею пользоваться столовыми приборами. Или что земная еда покажется отвратительной, а то и вовсе ядовитой. Мне же после всего пережитого кусок в горло не лез, хотя и валился с ног от усталости, а завтрак, казалось, был пару лет назад, да еще и в совсем другой вселенной. Но борщ на вкус оставался борщом, котлеты — котлетами, и только сметана показалась слаще пломбира. Не удержался и выдавил в ложку с горочкой и с огромным удовольствием смахнул языком.
— Ты гляди — уписывает как. Молочка нынче дорогая, так что и не надейся трескать творог с маслом пачками.
— Сема!
— А что? Профукал десятку на какую-то игрушку — пусть теперь страдает. За косяки положено отвечать. Вон удочки, вон речка — вперед.
— Оставь его в покое! И так настрадался на все косяки вперед! Каково ему сейчас, в кошачьей шкуре? Захар, — ладонь бережно и в то же время с чуть заметной брезгливостью легла на плечо, — ты как себя чувствуешь?
— Хвост не ломит? — батя хохотнул с набитым ртом.
— В магазин пойду я, — уверенно произнес, чем вогнал родителей в легкий ступор. — А вы сторожите дом. Так безопаснее.
— Да ты что? — накинулась мать. — И думать забудь! У отца ружье, а у тебя?
— Волшебный посох.
