Завершая рассмотрение природных чудес в Евангелиях, обращусь, безусловно, к одному из самых странных эпизодов в евангельской традиции. Марк приводит рассказ об Иисусе, наложившем проклятие на смоковницу, потому что, когда он был голоден, на ней не оказалось смокв (Мк 11:12–26). В рассказе говорится, что вследствие этого проклятия дерево засохло и погибло. Разумеется, речь здесь идет о чем-то другом, нежели о чуде, и я обращу внимание на это «другое» более подробно в одной из следующих глав, когда буду говорить об Иисусе в символах новой Пасхи. Сейчас же достаточно сказать, что для Иисуса наложить проклятие на бесплодное дерево, когда, по ясному выражению Марка, еще «не было время смокв» (Мк 11:13) – более чем странно. Но если воспринимать этот рассказ как исторический, он попадает в категорию природных чудес, хоть и не несет в себе никакого рационального смысла. В наше время библейские комментаторы обычно не включают его в списки чудес, и даже у фундаменталистов он не вызывает особого восторга, хотя и представляет Иисуса властвующим над природой. Занятно, как «буквалисты» и поныне отбирают себе одни тексты и избегают других, если те несут в себе больше, чем способен вместить их ум.
В этой главе я хотел показать, что все природные чудеса, приписанные Иисусу авторами Евангелий – не более чем средства рассказать евреям I века о том, что пережили ученики, встретившие Иисуса. Эти истории о чудесах не предназначались для буквального восприятия, делающего их невероятными и непостижимыми. И уж тем более их не писали для того, чтобы подтвердить, будто Иисус, нарушая законы мироздания, тем самым являл свою сверхъестественную сущность. Скорее это попытка учеников сказать, что в земной жизни Иисуса из Назарета они совершенно по-новому увидели того же Бога, который сотворил этот мир, который властвует над стихиями ветра и воды, который накормил их предков манной в пустыне и спас их от гибели в Красном море. Бог спас их народ – и равно так же Иисус стал для них источником спасения и исцеления. Им пришлось расширить естественный язык до сферы божественного, пытаясь объяснить в высших выражениях их впечатления от познания Бога. Природные чудеса в Евангелиях, на мой взгляд, вообще не имеют отношения к вмешательству свыше, – но скорее к тому, что ученики, по их мнению, увидели в личности Иисуса из Назарета. Чтобы правильно прочесть эти рассказы, их нужно читать не в прямом смысле, а стремиться проникнуть в тот опыт, который их породил. Но это уже совсем другая история.
