— Убит!
Орвист на это только довольно оскалился, видимо, убедился, что я не только занимался производством жгучего вина, строительством и торговлей все эти годы. Так что следующий наш контакт продлился чуть дольше.
Мы оба были опытными бойцами, а война сместила наши сознания в сторону эффективности: если во время тренировок с Лу я мог звенеть сталью минутами, то сейчас, в спарринге с ветераном, все наши действия были направлены на максимальную эффективность. Умертви противника — и победил. Бей ногой, лови меч на гарду, бей плечом в грудь, пинай по коленям — делай все, чтобы нанести решающий смертельный удар, потому что впереди врагов еще много. Это не дуэль, это бой насмерть, чтобы выжить.
Орвист тоже вспомнил запах льющейся рекой крови и наш спарринг, который предполагался в формате легкой дружеской встречи, стал какой-то ожесточенной схваткой. Мы, будто самураи, сталкивались со звоном стали, иногда высекая искры, а уже через секунду-две расходились в стороны, так как один из нас получал условно-смертельный удар или настолько терял преимущество, что смерть была бы неминуема.
Это мало походило даже на тренировку гвардейцев, которые, все же, делали упор на выносливость, так что не шли в полный контакт во время своих круговых боев, когда одного бойца доводили до изнеможения.
Реальный бой — это быстрая смерть, запах стали, крови и человеческие крики. И мы с Орвистом были в шаге от того, чтобы не начать рычать друг на друга.
Конечно, виконт был силен, ничего не скажешь: здоровый детина, а будет еще здоровее, все же, Орвист был на несколько лет меня младше.
Я же уже потерял юношескую гибкость окончательно, но ей на смену пришла зрелая четкость движений и самоконтроль, которого мне так недоставало годы назад. Так что мы были в примерно одном положении, а схожий рост и длина рук, вкупе с тем, что я прекрасно знал, как виконт сражается в реальном бою, полностью нивелировало все преимущества Орвиста передо мной. Впрочем, это работало и в другую сторону.
Очередное столкновение и я ловлю клинок виконта между простой крестовой гардой и клинком, хватаюсь рукой за лезвие своего меча и грубым рывком просто выламываю оружие из кисти бывшего гвардейца. Даже если он бросится сейчас на меня в клинч, лезвие моего оружия опустится ему в район шеи, на ключицу, нанося несовместимое с жизнью ранение. Конечно, если на нем в этот момент не будет полного доспеха.
— Убит!
Мой крик слился со звоном упавшего на камень тренировочного меча, прокатившись по всему заднему двору.
