— Ааа. Я понял. Простите, но нет. У Аида нет своего клана. Он, как бы это не звучало — одиночка.
— Как это?!
— Да-да, мне тоже интересно, — поддакиваю, пытаясь сложить в голове: «Аид» и «одиночка» в одно предложение.
— Аид всегда был себе на уме. Его бы воля, так месяцами из лаборатории не выбирался, проверяя свои теории и формулы, уж поверьте, я знаю о чем говорю. Я вообще считаю, что мне очень повезло, когда он перешел на мою сторону и влез во все эти дрязги. Не в его характере. Он больше со стороны наблюдать любит. Максимум, прикола ради устроит биржевой крах… — при этом Гарри задумался, словно бы припоминая те события. — собственно, несколько лет назад он это и сделал, когда в мир вышли первые наши выпускники. На нас тогда еще обиделись сильно. Дааа, помню-помню. Но это так, исключение.
— Я поняла. Если он входит во вкус, отрывается по полной, — киваю, вспоминая его план с подставой эльфов.
— Именно.
— А школа?
— А что — школа?
— Как при таком подходе, он умудрился её создать?!
— Тут все интереснее. Понимаете, эта школа, это его наследие для меня. Я вообще не думаю, что он вернется на пост директора, максимум преподавателем иногда заскакивать будет, не больше.
— Значит, по сути, его ничего здесь не держит?
— Формально — да. Неформально, его отсюда никто выпускать не хочет, — рассмеялся маг. — Дело в том, что Аид не только мой учитель. Он стал символом. Идемте, — махнув рукой Гарри позвал нас за собой. Переглянувшись, мы пошли следом.
— Воли, — спокойно ответила притихшая темненькая пикси.
— Да. Спасибо, Ная. Когда он ставит цель, то идет к ней не взирая ни на что. Конечно, он предпочитает решать любые возникающие конфликты миром, и предпочитает сначала поговорить, но, когда разговоры бесполезны, сразу же начинает бить. Он никому и никогда не позволит ставить себе условия, как не позволит себя ограничивать. А если прижмет, то и себя взорвет и обидчика прихватит. Поэтому в нашем мире с Хогвартсом просто никто не хочет связываться. Даже сейчас, когда я стал у власти, все просто понимают, что Аид никуда не делся и тенью стоит за моей спиной. У него железная воля, и я даже не могу себе представить, через что ему пришлось пройти. Одним словом, его не сломить. Это качество, приобрело отражение в дочерях.
— Ага! — поддакнула беленькая.
— А то! — вторила темненькая.
— Ная и Мая — просто его зеркальное отражение. Думаете они жестоки? Не больше, чем их отец. Поверьте, я знаю о чем говорю.
