Кастиэль надеялся увидеть какое-нибудь строение, оставшееся от предыдущих землевладельцев – ветхий дом, ангар, любое здание, которое уцелело и могло служить укрытием в течение последних пятидесяти лет. К сожалению, тут были только строящиеся дома и деревья. Оставив машину около вагончика, Кастиэль продолжил путь пешком, прихватив фонариком, чтобы светить под ноги. Он сошел с песчаной дороги и направился к деревьям. Вдруг среди них обнаружится незаметная, заброшенная сторожка из некрашеных бревен.
Он полез на первую кучу земли, с трудом удерживая равновесие на осыпающемся песке и узловатых корнях. Прикладывая усилия, чтобы не сползать, Кастиэль добрался до вершины и осветил выкорчеванный кустарник с другой стороны. Там и здесь из песка торчали сломанные ветви, будто прорастали под странными углами. Одни были темными, другие давно высохшими, с содранной корой, некоторые были совсем рядом и казались неестественно светлыми – наверное, это ветки белого клена.
Кастиэль уже хотел спуститься и углубиться в кустарник, как у него зазвонил телефон. Он думал, что это Дин или Сэм, но встревоженно нахмурился, услышав отчаянный голос доктора Хартвелл.
– Вы просили позвонить, если случится что-нибудь странное! – выпалила она. – Так вот, что-то странное происходит прямо сейчас.
«Клэр!»
– Хлоя? Она в опасности?
Кастиэль поспешил обратно к «Линкольну», снова злясь, что не может просто перенестись туда, где нужен.
– Хлоя и Оливия, – поправила доктор Хартвелл. – Во время родов обе впали в коматозное состояние. Насколько я понимаю, одновременно. Так не бывает.
– Расскажите подробно, – Кастиэль распахнул дверь машины.
– Шли роды, все было нормально. Потом, пока я проверяла, как дела у Хлои, она начала кашлять и давиться, а ведь у нее во рту было только несколько стружек льда. Едва я успела убедиться, что дыхательные пути чистые, как ворвалась одна из медсестер и сказала, что Оливия давится. А потом я увидела на шее Хлои синяки.
– Синяки?
Кастиэль завел «Линкольн», развернулся, выехал на заасфальтированную дорогу и направился к выезду из «Ковентри-Кроссинг».
– Я не могу это объяснить, – проговорила доктор Хартвелл. – Как будто невидимые руки душили ее прямо здесь, на кровати. У Оливии такие же синяки. И минуты не прошло, как она закатила глаза и потеряла сознание. С тех пор она ни на что не реагирует. С Оливией произошло то же самое в то же время. На раздражители они не реагируют. Хуже того, сердцебиение постепенно замедляется.
