На этот раз Адамс точно не ошибся! Он выяснил, откуда растут ноги!
С яростным криком он вскочил и замахнулся лампой. Но в ту же секунду обмяк. Сила покинула его руки, колени дрогнули и подогнулись, и он бесформенной кучей упал к ногам женщины. Она нагнулась и подняла его, словно маленького ребенка — его, Адамса! — перенесла его на другой конец комнаты и бросила на диван.
— Террри, — сказала она, — подойди и расскажи ему все.
Здоровяк подошел к нему с важным видом. В руке у него был маленький черный цилиндр, а на удивительно моложавом лице — улыбка.
— Моя жена считает, что мы должны тебе кое-что объяснить, — заявил он. — Будешь вести себя хорошо, если я дам тебе сесть?
АДАМС ЛИШЬ СЕРДИТО посмотрел на него. Пожав плечами, Терри плюхнулся на стул, маленький цилиндр все еще беззаботно болтался в руке откинувшегося на спинку надсмотрщика.
— Хорошо, — сказал он. — Я говорю лучше, когда никто меня не перебивает. Когда я закончу, можешь думать, что хочешь. Полагаю, ты желаешь знать, какого черта тут происходит. Ну, сейчас ты на Земле, там, где должен быть Канзас, только вот время немного другое — примерно шестьдесят миллионов лет до твоего рождения. А металлический город построили через шестьдесят миллионов лет после твоего времени. Будущее и прошлое… и наша задача держать их порознь! Вся эта чертовщина началась, некоторым образом, по моей вине. Я был физиком — Терренс Майкл Алоиз Донован, доктор наук — в 1930-ые годы. Я разработал теорию о том, как работает время, и изготовил прибор, который доказал эту теорию. Оно закручено — время, я имею ввиду, — как спиральная пружина, с витком в шестьдесят миллионов лет. Можно просто ползти по пружине, делая круг за кругом, до самой старости, а можно перескочить на следующий виток и преодолеть шестьдесят миллионов лет за один миг. Вперед или назад — без разницы, — но не меньше одного витка за раз. Расписав все это на бумаге, я создал нечто, похожее на свинцовое яйцо, которое будет перемещать меня с одного витка на другой легким нажатием кнопки. Ты, кстати, побывал в одном из его прапраправнуков. Так вот, я залез внутрь и — вуаля! — попал в середину мелового периода, с динозаврами, птеродактилями, и всем таким. Там я наткнулся на Лану. Она и ее народ родом с Марса. На Марсе две расы: черные и белые, и на всем протяжении их истории, белые доминировали. Полагаю, политика везде одинакова. В любом случае, отец Ланы, который был наследным правителем белых, умер, и Лана заняла его место. Только вот она женщина, а женщин-правителей на Марсе не было с тех пор, как построили каналы. Политики сообща выдвинули на престол ее сводного брата — Балдара, а Лану попросили снять с себя полномочия. Но она отказалась. Так вот, Балдар — здоровенный парень, которого ты видел в городе, наобещал много всего черной расе, таким образом, подготовив отличную почву для межрасовой войны. И тут появился я. Лана и несколько ее доверенных людей скрывались на Земле, пытаясь сплотить остатки белых. Когда революция вышла из-под контроля Балдара, — что случилось довольно скоро, — он стал умолять о новом договоре, и вскоре присоединился к Лане. Тут и вышел на сцену Донован из двадцатого столетия, попав прямо в гущу событий.
