ПЕРЕДО МНОЙ открывалось настолько прекрасное зрелище, что прошло несколько минут, прежде чем я осознал важность увиденного. И в самом деле, мы уже были в тридцати метрах от верхней террасы, когда я заговорил.
— Док! — крикнул я, указывая на статуи, — они же люди!
— Да, — медленно сказал он, — они люди. И это ставит крест почти на всем, что я думал и что знал. Я верил, что жизнь не развивается схожим образом в разных местах нашей Вселенной. Математика это запрещает, по крайней мере, я так полагал. Набор разных видов, за некоторыми исключениями, вероятно, будет везде одинаков, но разумная жизнь — это совершенно иное, развивающееся по другим законам и проходящая другие этапы жизни, пространства и времени. Иногда я… я представлял мир, цивилизацию, разумных муравьев, пауков или даже растений. Думаю, мне бы там понравилось. Как часто я мечтал жить в мире, где нет склочности, присущей моим сородичам, целиком погрузиться в науку, узнавать и постигать нашу бесконечную Вселенную! Но, кажется, я ошибался. Я надеялся, что наш Бог не был ни завистливым, ни эгоистичным, ни давшим способность осознать мир только одному виду, а являлся по-настоящему великим, действительно всемогущим и милосердным Богом, который бы не допустил неравенства между видами, не испробовал все варианты, не потерпел повторения того же сценария, и который бы не потерял тягу к совершенству! И… я ошибался.
— Док, но, может, это всего лишь совпадение или что-то подобное. В конце концов, разве не удивительно — найти тут Человека?
— Наверное, да. Ты прав. Просто моему тщеславию нанесли удар, опровергнув мою любимую теорию. Пошли, нам еще есть чем заняться. Мы забыли, зачем прибыли сюда. Нельзя торчать тут весь день. Давай возвращаться.
Итак, мы спустились на мраморную мостовую древнего сада, где фонтаны все еще весело журчали, хотя цветы, деревья и даже люди, такие же, как и мы, которые однажды тут бродили, исчезли давным-давно. Вся терраса была покрыта слоем мелкой споровидной пыли, на которой мы не увидели никаких следов, кроме отпечатков наших собственных ботинок. Каждым своим шагом мы поднимали в воздух плотные серые облака, которые кружились над головами.
Док изучал пыль с помощью маленького, но мощного анализатора, который он взял из набора, висящего у него на поясе. Вдруг он выпрямился и закричал: «Это чистый кислород! Быстрей надевай шлем! А то погибнешь!».
Я мгновенно подчинился, сменив респиратор на баллон с кислородом. Док сделал то же самое. Жестом я показал на рацию, но он отмахнулся и счистил пыль с широкого борта одного из фонтанов. Открыв сумку, он достал пробирку с какой-то бактериальной культурой и высыпал ее на расчищенное место, бросил туда щепотку пыли, затем добавил воды и отошел.
