— Заар вон за тем мысом, еще минут сорок, — не отрываясь от ритма, прокомментировал Тощий.
Не трудно было догадаться, что до столицы уже рукой подать. На берегу появились жилые постройки, а вокруг сновали разномастные лодки. На горизонте виднелись крупные корабли, которые держали курс со стороны моря. Мелкие утлые лодочки крутились вблизи берега, поэтому было неожиданно, когда рядом с нами по мелководью прошел эльфийский люгер. Судно было небольшим и удивительно красивым, будто сказочным — изящные линии, ярко-оранжевые паруса, я не смог различить на бортах отдельных досок и был уверен, что корпус был выращен целиком. На палубе отсутствовал привычный штурвал и не суетились матросы, при этом вся сложная корабельная оснастка состояла из живых растений и двигалась само по себе, в общем, чудо природы — живой корабль. Управляли кораблем всего два эльфийских мага, судя по костюмам, из островных. При все при этом, несмотря на кажущуюся хрупкость, это было боевое судно. Хищные очертания, высокая скорость и маневренность, и конечно магия. Сам не я видел, но говорят, что в трюмах таких кораблей есть целый выводок удивительно прочных растений, которые способны опутать и даже сломать вражеское судно — если дать время. Эльфы куда-то очень спешили, и люгер пронесся мимо нас на весьма приличной скорости, вызвав волну и ругательства экипажа нашей галеры.
— Пороклятые остроухие, — шипел Тощий Боси. Сказать по правде, моряк меня удивил, из-за большого количества рас и множества мутаций расизм в Зааре практически не встречается.
— Чего так? — я не сдержал любопытства.
— Да, так. Давняя история, — уклонился он от прямого ответа и отвернулся в сторону.
Я не стал выспрашивать дальше, не хочет говорить — его дело.
С каждой минутой мыс приближался, и как только мы обогнули его, перед нами открылся Заар. С воды он смотрелся даже еще краше: высокие шпили замка, яркие дома и поместья, зелень садов и парков, и корабли, корабли, корабли. Все это отражалось в водной глади, что добавляло плавности и завершенности чудесной картине.
— Красота, — восхищенно выдохнул Ико.
— А то, — почему-то гордо сказал я. Проклятый город уже давно стал для меня своим, вместе со всей его красотой и грязью. Это внутреннее противоречие лишь еще больше усиливало чувства. Идеалом можно восхищаться, любоваться, но нельзя полюбить — он также красив и так же недоступен, как небо. Влюбляемся же мы обычно, в земное — чуть пухлые губы, маленькая родинка у глаза, легкая полнота бедра. Как бы это странно не прозвучало, но идеал несовершенен, как абсолютно симметричное лицо человека. Я же принял этот город таким, какой он есть, со всей его красотой и грязью, роскошью и бедностью, страданиями, болью и вечным желанием жить. Такой он — мой Заар. И я почти дома.
