Жена дома ждала Ладонникова с горячим ужином.
— Перекусил? — спросила она, только успел войти.
Знала ведь его. Сказал, что перекусит, а как это успеть за двадцать минут? А и как не знать: восемнадцать лет вместе прожито. Восемнадцать, ой-ё-ё-ёй! Чуть не вся взрослая жизнь.
— Мороженое съел, — сказал Ладонников.
Катюха уже крутилась тут же, в прихожей. Все-таки с ее собрания, с последнего в нынешнем году, родителям, как всегда, объявляются уже отметки — интересно же!
— Мороженое! — фыркнула она. — Еда тоже. — И спросила с любопытством: — Чего там Вер Александра?
— Будет у нас с тобой разговор! — с нарочитой угрозой в голосе пообещал Ладонников.
— Какой? А что такое? — дочка забеспокоилась. — У меня ничего, я все нормально, а двойка там у меня была по алгебре, так это мне не за ответ вовсе, и она сама же мне ее потом переправила…
— Поговорим, поговорим! — снова пообещал Ладонников. Говорить ему, кроме как о чтении под партой, было больше не о чем, и он просто так припугивал дочь, для острастки.
Валерка в дальней комнате сидел слушал магнитофон, ревущий песней Высоцкого, и не вышел.
— Давай мой руки и садись сразу, — сказала жена. — Я тебе накладываю.
На кухне, когда он пришел из ванной, она первым делом спросила о Катюхе:
— Ну что у нее? В самом деле такое что-то — разговаривать надо?
Ладонников махнул, усмехаясь, рукой:
— Да ну что ты!
Жена успокоилась и села за стол напротив.
— А что ты вдруг так засиделся сегодня?
— А распечатку «трассы» той вот задачи, что по дробилке, с машины принесли. Не мое дело вообще, а принесли — и полез, так и не заметил, как просидел столько.
— Конечно, не твое дело, — тут же подхватила жена. — Ты начальник лаборатории, руководитель, твоя обязанность — задачу поставить и контролировать после. Зачем ты на себя чужие функции возлагаешь?
Ладонников с женой работали на одном заводе, прежде, до того, как он начал «расти», в одном даже отделе, и она знала все заводские порядки отнюдь не со стороны.
— Ну, не мое, не мое, а вот забрало меня, вдруг, думаю, сейчас выловлю ошибку. Повезет — и выловлю, — Ладонников почувствовал раздражение. У жены было в характере — понаставлять его, поучить уму-разуму на ровном месте, и он это в ней терпеть не мог. Главная, может, причина, из-за чего в свою пору всё боялся на ней жениться, хотя она уже с Валеркой ходила, и потом, когда женился и даже Валерка родился уже, первые года два все убегал от нее. Казалось тогда: не задалась жизнь, всю перековеркал себе, не нужно было жениться, ведь знал, зачем же! — смешно сейчас и вспоминать те свои мысли.
