По лицу Нины Елизаровны пробежала гримаса неприязни.
— Ой, ну не мелочись сейчас. А ты, как всегда, словно баба, мелочишься!
— Я же не знаю, что еще существенное вы от меня утаиваете! — В голосе Виктора Витальевича чувствовалась уязвленность. — Почему вообще нельзя было по телефону мне рассказать все это?
— Это не телефонный разговор! — с резкостью ответила Нина Елизаровна.
— Что тут нетелефонного?! Что? Ничего! Все та же вечная твоя игра в значительность. Речь о судьбе дочери, а она все играет! Рассказала бы мне по телефону — может, и сегодняшнего вызова уже не было бы. А теперь протокол имеется…
Нина Елизаровна прервала его.
— В конце концов, она точно такая же твоя дочь, как моя! И ты за нее так же в ответе! И нечего сейчас обсуждать меня. Сам хорош. Это ты меня бросил, не я. Это я тебе могу предъявлять счет, не ты!
Но в Викторе Витальевиче тоже кипело, чтобы он так вот сразу мог остановиться.
— Я никогда не отказывался от отцовства. И по счету платил, и сверх того тоже! А жить с тобой — уволь!
— Виктор Витальевич! Мама! — по-обычному моляще проговорила Лида, по очереди взглядывая на них. — Вы что? Зачем вы? Не все ли это равно теперь?
Нина Елизаровна скрепила себя. Но тяжело это давалось ей — вскинула глаза к потолку и принялась стучать костяшками пальцев по столу. Виктор Витальевич, в свою очередь, всем видом показывая изнеможение, встал из-за стола, подошел к окну. Окно темно блестело, отражая огни комнатной люстры под потолком, и видны в него были тоже лишь вечерние уличные огни: висящие в черной пустоте чужие освещенные окна, округлые шары фонарей у земли, движущиеся попарно фары машин…
— Там, Виктор Витальевич, — сказала Лида, выждав некоторое время, — когда ее в милицию забрали, еще такая деталь: она объяснение писала, и все там об этом случае с джинсами… и на Светку эту еще заявление отдельно…
Виктор Витальевич с живостью повернулся от окна.
— А! И заявление даже? Ну, тогда все много проще. Лишь бы его в корзину не бросили. А если оно сохранилось… А если и не сохранилось даже. Протокол о ее задержании точно есть… все мне ясно. Можно пробовать.
— Правда, можно? — с надеждой слабо выговорила Нина Елизаровна.
— Можно, можно. Только вот если бы ты мне все по телефону…
— Боже! — голос Нины Елизаровны мгновенно наполнился силой. — Только мне не хватало твои упреки выслушивать! Нам нужно дочь спасать!
— Виктор Витальевич! — упреждая его ответ, с мольбой посмотрела на него Лида.
