Да если б еще это не сегодня, в другой день. А сегодня…
Но долго сидеть ей с ним не пришлось, только и перебросились парой фраз. Зазвонил в прихожей звонок, и Лида, прервавшись на полуслове, с чувством облегчения пошла открывать дверь. Однако это была вовсе не мать, как она думала. Это был незнакомый мужчина лет пятидесяти, с цветами в руках, с бумажным пакетом, из которого краснобоко глядели яблоки, во внутреннем кармане плаща у него угадывалась бутылка. И весь он, называясь ей, объясняясь, так и топорщился от смущения и скованности.
— Ну что ж, проходите, подождите, — предложила Лида.
Мужчина отдал ей и цветы и пакет, достал из кармана и отдал бутылку, которая оказалась коньяком, Лида, прижимая все это к груди, дождалась, когда он разденется, и повела его в комнату.
— Вот вам и компания, Виктор Витальевич, — сказала она, входя.
— Очень приятно, Евгений Анатольевич, — с торопливостью представился из-за ее плеча пришедший мужчина.
Виктор Витальевич разглядывал Евгения Анатольевича с нескрываемым интересом.
— Виктор Витальевич, — не сразу назвался он. И глянул на отягощенные Лидины руки. — Что, к Нине?
— К-к… Нине… Елизаровне, — ответил вместо Лиды Евгений Анатольевич. Но по тому, как он заикался, видно было, что признание это далось ему весьма нелегко.
Лида поставила коньяк на стол и, все так же прижимая пакет с яблоками и цветы к груди, пошла из комнаты.
— Цветы я сейчас в вазу поставлю, — объяснила она на ходу Евгению Анатольевичу.
— Да, пожалуйста… да… — покивал он, но было похоже, что он не вполне понимает, о чем речь.
Лида ушла, оставив их вдвоем, и Евгений Анатольевич тут же подался к Виктору Витальевичу, спросил запинаясь:
— А вы, я прошу прощения… вы тоже… к Нине… Елизаровне?
— Тоже, — кивнул Виктор Витальевич. В интонации его было нечто усмешливо-снисходительное.
— Вы… вы… — Евгений Анатольевич с великим трудом заставлял язык повиноваться ему, — вы с нею договаривались?
— Договаривался. — Сказав это, Виктор Витальевич с минуту молчал, наслаждаясь растерянным видом Евгения Анатольевича. И наконец объяснился: — Помилуй бог, я к ней имею лишь то отношение, что я Анин отец.
— А-анин? — смысл произнесенных Виктором Витальевичем слов доходил до Евгения Анатольевича бесконечно долго. И наконец дошел, — А, это, значит, той, другой… Той, что помладше?
— Так, голубчик Евгений Александрыч, так, — подтвердил Виктор Витальевич.
— Анатольевич, — поправил Евгений Анатольевич.
— Анатольич, простите. А посему, — Виктор Витальевич улыбнулся, — я вам не соперник. Вы, судя по всему, недавно с Ниной знакомы? — кивнул он на бутылку коньяка на столе.
