Мотор вдруг смолк, автобус тряхнуло еще раз, и он остановился. Лилия Глинская, оказывается, уже некоторое время не пела.
Все зашевелились, стали поднимать головы, зевать, потягиваться. Голос невидимого в темноте бригадира Александра Кодзева спросил с хрипотцой:
— Чего… что такое?
— Пожурчать, Санечка! — весело ответил ему голос Лилии Глинской. — Девушки на левую сторону, юноши на правую.
— Не командуй. Раскомандовалась. — Это, конечно, был голос стоматолога Юрия Дашниани. Он поднялся со своего места и, перешагивая через сваленные в проходе вещи, пошел к выходу, — У нас тут бригадир есть, он укажет. Может, мне на левую хочется?
— Пойдем вместе, — все так же весело сказала Лилия Глинская.
Прищепкин невольно восхитился: ну, женщина! Удержаться бы, не приударить за ней ненароком, пока тут с ними…
Он был холост, жениться еще не собирался, но в командировках у него было правило: никаких флиртов. Командировка есть командировка, это дело, в командировке нужно работать, а что тянет на флирт — так естественно, это от простой перемены местоположения тела во времени и пространстве, и нужно уметь одолевать себя.
Он сидел в самом конце автобуса и выбрался из него последним.
Ночь только начинала набирать силу, воздух еще не остыл и оставался сух. Темно шумел в вышине лес, под ногами ничего не было видно. Трещали вокруг оступающиеся шаги, раздавался какой-то шорох.
Прищепкин забыл, на какую сторону мужчинам. Он потоптался у двери и решил пойти назад, за автобус.
Здесь, судя по звуку, кто-то был.
— Место занято, — предупреждающе сказал Прищепкину из темноты мужской голос, и по тому, как сказал, он понял, что это шофер.
— За компанию, если не возражаете.
Шофер в ответ невидимо хохотнул, и Прищепкин почувствовал его совсем близко.
— Смотри, смотри, в небо смотри, над головой ровно, — заторопясь, заволновавшись, велел вдруг голос. Прищепкин, ничего не поняв, послушно взодрал голову, — ночь стояла безлунная, но полная звезд, светившихся так, как они светятся только в летнюю теплую пору: чистым, ясным мерцающим светом, без всякой колющей глаза остроты.
— Что? — спросил Прищепкин.
— Да летит, не видишь? Над головой ровно, — так же волнуясь, ответил голос.
Прищепкин увидел.
Наискось через эту полосу звездного неба над дорогой скоро бежала звезда — плыла себе невозмутимо среди стоящих, спокойных, вечных, какой-то спутник среди множества тех, что летели сейчас так же где-то в других небесных пространствах, может быть, советский «Космос», может быть, американский коммерческий или шпион, а может быть, и сам «Салют», космическая стационарная станция с работающим экипажем на борту, кто знает?
