— Ай! — взвизгнула Лида. — Анька, не щиплись!
Проход она, несмотря на примененный к ней силовой прием, не освободила.
— Так мне на пять минут раньше выходить! — продолжая щипать сестру, объясняюще заверещала Аня.
— А мне дольше у зеркала стоять!
— Нечего стоять, и так еще ничего девушка, без всякой краски…
Но Лиде в конце концов удалось все-таки проскочить вперед, и Аня с обиженным видом потащилась обратно к раскладушке убирать ее.
— Издеваются все над младшей, — громко, чтобы быть услышанной, проговорила она. Она еще не остыла от схватки, ей нужно было хотя бы словесно компенсировать свой проигрыш.
Из туалета донесся ревущий звук спускаемой в унитаз воды, и спустя мгновение в комнате с опорожненным судном в руках появилась мать.
— На, отнеси к бабушке, — подала она судно Ане.
— Я раскладушку убираю, — протискиваясь мимо матери со свернутым одеялом к платяному шкафу, сказала Аня. Открыла шкаф, положила одеяло и пошла обратно к раскладушке.
Нина Елизаровна заступила ей путь.
— Я тебя прошу.
— А тебе самой трудно?
— Мне не трудно. Но я хочу, чтобы это ты сделала. Это даже не выносить. Просто занести.
Аня стояла вплотную к матери, чувствуя сквозь легкую материю пижамы, как складки ночной рубашки матери касаются ее, и глядела в сторону, чтобы не встречаться с матерью глазами.
— Я не могу туда заходить, — сказала она. — Меня тошнит.
— Лида там даже спит. — По голосу, каким заговорила мать, Аня почувствовала, что та еле сдерживается. — И ничего! И не жалуется, что ночью ей, бывает, по нескольку раз вскакивать приходится.
— Я не Лидка. Она такая, а я другая. Я не могу.
Нину Елизаровну охватила ярость. Но она не могла позволить себе повысить голос, потому что мать, там, за дверью, не должна была услышать, о чем они тут препираются. То-то бы радость доставили ей подобные препирательства.
— Она тебя нянчила! — тихим, стиснутым голосом с бешенством проговорила Нина Елизаровна. — Она тебя больную выхаживала! Она бабка тебе, кровь твоя, да ты обязана!
Аня молча выхватила у нее из рук судно, демонстративно держа его на расстоянии от себя, прошла к двери в бабушкину комнату, открыла ее ногой, и до Нины Елизаровны донесся оттуда грохот судна, скорее не поставленного, а брошенного на пол. И буквально в то же мгновение Аня вновь появилась в дверях и быстро прикрыла их за собой.
— Все? Довольна? — теперь взглядывая на мать, спросила она, проходя мимо нее.
Нина Елизаровна, совершенно обессиленная, стояла какое-то время неподвижно, потом провела обеими руками по лицу и с горечью покачала головой.
