Земля еще не отошла от зимнего холода, и налетавший порывами ветерок нес в себе влажную прохладу, но солнце грело уже с крепкой, яростной силой, и было совсем тепло, а в ее зимнем пальто жарко даже, и Наташа расстегнула все пуговицы, шла, засунув руки в карманы, и в скулах сладко ломило от этого омывавшего лицо прохладного ветерка. Она шла сейчас без цели, без всякого направления — куда вели ноги; галдели птицы в ветвях деревьев, устраиваясь на новое житье, обдавали ревом моторов и звонким шебуршаньем шин по окончательно просохшему асфальту проносившиеся машины — жизнь была маняще прекрасна, изумительна, чудесна и только ведь еще начиналась, вся впереди.
В груди, над ложечкой, словно бы сидел маленький, ноющий, болезненный камешек, но Наташа знала теперь, что все это пройдет, все останется в прошлом и она забудет об этом, как забывается по прошествии самого недолгого времени сон, заставивший проснуться от страха среди ночи. Она шла сквозь все эти весенние городские шумы, подставляя лицо солнцу и прохладному ветерку, и думала, что до экзаменов уже лишь один месяц, она просидит его как следует за учебниками и сдаст экзамены только на «отлично» и «хорошо», а после пошлет документы в Москву, и в августе поедет туда, и обязательно поступит, потому что не может не поступить, и впереди ее ждет настоящая, полная смысла и высоких целей жизнь. Что это за жизнь, она не знала, но чувствовала, что встреча с нею уже близка, и была уверена, что чувство это ее не обманывает.
