Первой заметила неладное Тамарка.
– Подруженция из Коляна вышла отличная, – как-то грустно заметила она.
– Просто он в городе живет, там по-другому к женщинам относятся, – сказала Машка.
– Ой, – догадалась Наташка.
– Вот тебе и ой, – подтвердила Тамарка.
– Ну не, он же бабник, – засомневалась Наташка.
– Так, может, он и туда, и сюда, – пожала плечами Тамарка.
– Девочки, наверное, у него женщина есть постоянная в городе, – подала голос Машка.
– Ну ты как была дурой, так и осталась, – хмыкнула Тамарка. – Точно вам говорю, через пару лет наш Колька станет только в одну сторону. Эх, какой мужик пропадает.
– Не может быть! – ахнула Машка, до которой наконец дошло, почему Колян так хорошо ее понимал, так сочувствовал. Даже расплакался один раз.
Тамарка как в воду глядела – через пару-тройку лет Колька стал окончательно городским, знаменитым и творческим. Сплетничали, что его называют Николясик и видят, что он всегда сопровождает какого-то совсем знаменитого пожилого мэтра. Николясик при нем вроде оруженосца, горничной или даже жены – на всех ответственных мероприятиях по правую руку стоит, в театре сидит рядом.
Спустя много лет, а может, и не так уж и много, но достаточно, Коровинский, уже лысый и седой, был признан живым классиком, достоянием и гением. Его именем решили назвать поселок. И тут местные жители взбунтовались. Они, конечно, гордились выходцем и односельчанином, но не до такой же степени. Местные жители не возражали против Коровинского конкретно, а возражали против этих… которые как бы помягче сказать…
– Не хочу называться в честь пидоросни, – сказал Славик на общем собрании жителей поселка, чем выразил общее мнение. После все же состоявшегося торжественного переименования табличка с названием поселка Коровинское была отвинчена неизвестными, след которых простыл. Силами правопорядка ее вскоре вернули на столб и на указатель, но неизвестные снова свинтили и исчезли. Так продолжалось раза три, и силы правопорядка решили оставить все как есть. Тем более что сами были местными и в честь этих самых никак не хотели называться.
Поселок стал вроде как мертвой душой или кораблем в Бермудском треугольнике. На новых картах он значился как Коровинское, а местные жители, забывшие исконное название признавали одно: Бабка. Так что, если туристы следующих поколений захотели бы попасть на родину классика и при этом современника, в чью честь назван поселок, им пришлось бы проявить недюжинную смекалку. Поселков обычных, городского типа, сел и поселений с названием Коровинское хватало. Бабок тоже имелось в достатке – и Новых, и Старых. Но даже если самым упрямым и дотошным удалось бы проследить взаимосвязь и найти те самые Бабки, бывшие Старыми, потом Новыми, а потом Коровинским, то они все равно не имели бы шансов добраться до нужной местности. Как в последний раз неизвестные хулиганы свинтили все указатели со всех столбов, так и осталось. А попасть в село через главную дорогу не представлялось возможным. Требовалось проехать дальше, свернуть на Васьки (не путать с Нижними и Верхними, а также Васильками, Василевскими, Васюткиными, Васиковскими, Васильевыми и другими Васюками), после этого проехать Валентиновку, Катькино, Катюхино, Марьино и Машкино, вырулить снова на основную дорогу и уже потом по указателю, которого нет, свернуть на Бабку, она же Коровинское.
