— Спасибо большое. Никто и никогда не приносил мне еду в постель. — Я беру чашку и делаю глоток чая.
Слабый, слишком слабый чай. Но я совсем не хочу ранить его чувства, поэтому пью.
— Фейт будет здесь через пару часов. Мне бы хотелось заскочить домой, принять душ и переодеться, потом я вернусь. Договорились?
— Да, конечно, — говорю я, откусывая по кусочкам тост.
— Хочешь поехать вместе со мной?
Я перестаю жевать и смотрю на Доминика, сидящего в своем кресле. Во мне загорается маленький огонек страха.
— Нет, не думаю, что смогу.
— Завтра мы едем на пруд, где тебя нашли, ты же помнишь? Это важно.
— Я знаю. — Я не хочу ехать, но понимаю, мне необходимо самой увидеть, что место, где меня обнаружили, не несет в себе зла. Оно не навредит мне; это просто место, где меня бросили. Я не могу винить географию за такие обстоятельства. Это так же глупо как ненавидеть любимого автора за то, что в своей последней книге, он убил любимого тобой персонажа.
Просто это так.
— Я знаю, — снова подтверждаю я. — Я знаю, — говорю в последний раз, больше для себя, чем для Доминика.
— Когда позавтракаешь, не хочешь спуститься вниз и запереть за мной дверь?
Я ставлю поднос на прикроватную тумбочку и встаю с кровати.
— Я сделаю это сейчас, у тебя будет больше времени и тогда не придется торопиться.
Доминик спускается следом за мной по лестнице и, открыв дверь, я выпускаю его наружу.
— Я вернусь до того как приедет Фейт, — выходя на крыльцо, говорит он.
— Доминик, спасибо.
— Не стоит меня благодарить, всегда пожалуйста. — Он делает шаг навстречу, но останавливает себя. Трясет головой, запустив руки в волосы, и тихо вздыхая, уходит.
Еще до того, как он подходит к машине, я закрываю и запираю сетчатую дверь. Перед тем как выехать на улицу, Доминик медлит и оглядывается на мой дом, а я не могу отвести от него глаз до тех пор, пока он не скрывается из виду.
* * *
В дверь звонят, и я слетаю вниз, зная, что это или Доминик или Фейт.
Доминик еще не вернулся, но это нормально, и поэтому последние пару часов я провела убирая и подготавливая себя к встречи с Фейт.
Она плакала, когда увидела меня в первый раз после нападения. Она плакала за меня, по тому, что я потеряла, и по тому, что я пережила, пока они издевались надо мной.
Я не желаю, чтобы это повторилось, потому что не хочу помнить больше, чем уже помню.
Нет, сегодня счастливый день; день, в который злым, темным тучам не разрешается показываться.
Сегодня я хочу видеть только мягкие, пушистые белые облачка и чудесных, кобальтово-синих соек.
