— Расскажите нам о докторе Шрайвере и о том, как он помог вам? — Задает вопрос ведущая.
— Помощь доктора Шрайвера — это единственное, благодаря чему мы в состоянии жить дальше и не двинуться рассудком.
Камера оператора снимает крупным планом мужчину, сидящего среди публики. У него широкие плечи пловца и очень темные, прямые, чистые волосы. Он просто улыбается и кивает, после чего камера опять возвращается к женщинам.
Они сидят на диване, рассказывают свою историю, но я больше не слушаю их.
Спустя почти три года наполненных ненавистью к себе и движимых страхом, я не могу даже увидеть свет.
Поделившись историей своих страданий и агоний, этим женщинам удалось обрести свою силу.
Выключив телевизор, я, как и всегда, занавесила экран тканью.
Возвратившись обратно на кухню, я залезаю на столешницу и, глядя в окно, замечаю мелкий моросящий дождик.
Взяв телефон, я набираю номер справочной службы, 411.
— Справочное бюро, — произносит скучающий голос.
— Телефон доктора Доминика Шрайвера, пожалуйста.
Записываю в блокнот номер, продиктованный оператором. Заполучить номер врача, оказывается гораздо проще, чем я думала.
Не отрываясь, смотрю на номер.
Тем трем женщинам он помог.
Сможет ли он помочь и мне? Неожиданно воодушевившись, я набираю номер.
— Офис доктора Шрайвера, — отвечает приятный женский голос.
— О, здравствуйте. Меня зовут Эйлин, я хотела бы увидеться с доктором Шрайвером, пожалуйста.
— Ближайшая свободная дата у доктора Шрайвера только через восемь недель. Вы знаете, где он ведет прием пациентов?
— Я не могу приехать в клинику. Ему самому придется приехать ко мне.
— Простите, мисс, но доктор Шрайвер не посещает пациентов на дому.
Мои ладошки начинают потеть, и я чувствую, как быстро бьется мое сердце.
— Ээ, я ээ, я действительно ээ…
Дрожь охватывает меня, и мои руки начинают трястись.
Я не могу сделать этого. Я не могу оставить свой бежевый дом. Что, если они ждут меня снаружи?
— Я эээ, — начинаю я, заикаясь. В ушах у меня гудит, перед глазами все расплывается, покрываясь густым, черным туманом. — Я не могу, — пытаюсь произнести я. Дыхание затрудняется, превращаясь в короткие, быстрые вдохи.
Я слажу со столешницы и опускаюсь на пол, прислонившись спиной к дверце кухонного шкафчика.
— Я не могу, — говорю я, сжимая рукой свое горло. Чувствую, как все ближе подбираются слезы, и черные точки начинают плавать перед глазами.
— Алло. Вы меня слышите? — раздается в трубке глубокий мужской голос.
