Он поднялся, вышел, пошатываясь, в сенки, сел на ступеньку. Отпустило вроде… В голову полезла мысль о соседском Федотовом сыне. Мирное время, а парень погинул… Позавчера бумагу принесли. Что им надо, этим китайцам?.. Вроде досыта пороха нанюхались. Надо бы попроведать Федота, старик все-таки, да вот сам еле сидит. Только подумал, опять начало накатывать. «На воздух надо». Выйдя в ограду, Егор Кузьмич почувствовал, как у него набухают виски, давит на них, ноги немеют. «Что это екое, ей-богу?» Потом в висок кольнуло сильно, он схватился за косяк, еще толкнуло, голову сжало со страшной силой, и ограда пошла кругом, опустился на приступышек крыльца. Ограда медленно остановилась… отпустило немного… Егор хотел встать, пойти лечь. Сидеть ему было тяжело, но почувствовал, что левая нога не слушается — чужая, и рука левая тоже. «Вот ладно! Вот добро. Достукался». Он навалился на косяк. «Все, видно, все! Отходил! Да, может, пройдет!» — начал успокаивать сам себя. Егор Кузьмич знал, что это такое. «Хоть ладно, не шибко. Соображаю». Он попробовал говорить вслух:
— Андрей, Андрей.
Язык слушался, но был тяжелый и мешал во рту, а слова получались. Потом опять нахлынули думы:
«Все сделал. Они доделают. Справятся. Фундамент крепкий заложен… Андрюха справится…» Вспомнил о жене Андрея Галине, внучонке Юрке. «Хоть бы успели приехать. На курорте хорошо, но со стариком увидеться надо. На курорт бы не в это время ездить, не в уборочную… Ну, да сами большие…» В памяти всплыл внук Генка. «Надо, пожалуй, телеграмму дать — приедет. Дома-то с четырнадцати лет не живет. Скиталец! Боевой! Этот не пропадет. Но и слава богу. По мере возможностей все время ему посылал, пока учился. Благодарил. А приезжал редко. Вся деревня скитальцем считает. И сейчас непонятен он нашим деревенским. Ездит все. Пишет че-то… А я все верил, что из него человек выйдет. Башковитый. Вспомнил, как последний раз приезжал, слова старые записывал. Надо, говорит. Вишь как?! А вел себя просто, как мужик деревенский».
Егор Кузьмич оперся на правую руку, начал подниматься, встал на правой ноге, левая болталась как плеть, не чувствовала ничего, и рука тоже…
…Андрей возвращался с поля, увидел на улице пьяного Григория, посадил его, чтобы завезти домой, но прежде решил завернуть к отцу. Подъехал к воротам, остановился, вылез из машины. В противоположную дверцу вывалился Григорий и, шатаясь, бормоча что-то, поплелся за Андреем. Они увидели, как Егор Кузьмич, держась за стену, пытается шагнуть, но не может, нога не слушается. Андрей подбежал, взял отца под руку. Григорий подошел, еще не понимая, в чем дело.
