От собора вверх по Нагорной улице — большой белый дом в саду — земская больница. И здесь конец городу. Открой ворота, что перекрывают мостовую, и поезжай по старому, выбитому тракту хоть до Казани или до Ближних дач, туда всего три версты. Говорят, что березы вдоль дороги посажены еще при Екатерине Второй.
Вот и все примечательности Нолинска.
В самом городе по двум-трем плохо замощенным улицам подпрыгивали и тарахтели редкие тарантасы и телеги, потом сворачивали на мягкие, разъезженные колеи глинистых дорог или поперечных улочек. Стук затихал, облегченно вздыхали пассажиры после надоедливой тряски по булыжникам, а прохожие, переждав трескотню повозок, продолжали прерванный шумом разговор и шагали по деревянным тротуарам, по которым так приятно постукивали каблуки сапог.
Кой-где на углах высились невысокие деревянные столбы, на макушках которых торчали керосиновые фонари. В сумерках, от фонаря к фонарю, начинал свой путь пожилой сторож с лесенкой за плечами. Приставит лесенку к столбу, поднимется на несколько ступенек, протрет стекла, нальет керосин в резервуар, зажжет лампу. Желтый качающийся огонек осветит угол дома, кусок тротуара и мостовой. Через несколько минут фонарь загорится на следующем углу, потом дальше, еще дальше, и когда настанет вечер, по всему городу засветится десятка два таких слабеньких маяков. Дорогу-то они не больно освещают, но хоть заблудиться не дадут: «Ага, вон горит на углу Хлебной улицы, стало быть, сейчас мне сворачивать на Огородную…»
А впрочем, это мало кому и нужно. Как только стемнеет, так на улицы никто и нос не кажет. Разве уж по большой нужде человек выйдет. А то сидят по своим домам. Горят на столах двадцатилинейные жаркие лампы, а хозяева занимаются домашними своими делами. А часам к девяти начинают гаснуть окна — стало быть, отошли люди на покой. И совсем пусто и тихо становится на улицах, только в положенное время отбивает часы колокол на Успенской церкви да изредка слышатся глуховатые постукивания — тук-тук… тук-тук… тук-тук… Это ночной сторож бродит по городу и поколачивает своей колотушкой — узкой дощечкой, к которой на ремешке привешен деревянный шарик. Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Дескать, спите спокойно, нолинчане! Не тревожьтесь: порядок в городе. И в лавки ваши никто не лезет, и дома не трогает. Тук-тук… тук-тук… Вот он я, здесь!
И не важно, что сторож-то этот — хлипкий старикашка в большом тулупе, из которого только клок бороды торчит, а проснется ночью нолинский житель, услышит стук колотушки и, повернувшись на другой бок, тут же мирно засыпает: «Все в порядке… сторож в дозоре ходит, меня охраняет».
