...Азорские острова | страница 43
А вот шестьдесят лет тому назад я не мог оторваться от вагонного окна, глядя, как один за другим появляются и пропадают телеграфные столбы, придорожные кустарники, домики путевых обходчиков, как отстают от нас бойко бегущие по пыльным дорогам лошадки. И дух замирал, когда со свистом и грохотом проносились совсем рядом, по соседней колее, вагоны встречного поезда. А в открытое окно врывалась пыль и запах сухой, нагретой солнцем степи. И казалось, что мы мчались неудержимо, как ветер. А поезд-то бежал не быстрее сорока верст в час…
В вагоне народу много, но у нас две полки — нижняя и верхняя, можно и спать ночью и сидеть днем, читать, слушать разговоры пассажиров. Здесь уж пошел иной говор: кончилась северная скороговорка и волжское оканье, началась мягкая южная напевность…
Стучат и стучат колеса. И уже далеко позади осталась Волга, и уже переехали мы Дон. Повыходили на своих станциях и в станицах казаки с лихими чубами, в синих штанах с голубыми лампасами. Ушли за ними и их голосистые жены, которые так дружно распевали донские протяжные песни.
И степь стала другая. Пропала ее широта и безлюдность. Зачастили города и поселки с заводскими трубами, что дымят разноцветными дымами. Показались шахты с высокими терриконами. Запахло гарью, серой, газом.
Вот мы и в Донбассе.
Теперь пассажиры садятся только на короткие перегоны. Это все рабочий люд, шахтеры, с подведенными угольной пылью глазами. И опять свои разговоры. И снова сменилась мелодика речи. Говорить стали потверже, ближе к русскому говору.
И наконец, приехали! Большая узловая станция Дебальцево. Здесь нам жить лето. Тут бабушка и дядя Саша ждут нас с радостью. Только бы поскорее войти в их дом! Сразу же сбросим мы жаркие тяжелые ботинки, чтобы уже не надевать их до самого отъезда обратно. Тут же выскочим в большой тенистый сад. Там, конечно же, ожидают нас летние приятели. И сразу же начнется новое существование, в котором выдумка будет постоянно переплетаться с действительностью. Подлинная жизнь и детская фантазия сольются в одно — и пойдет разворачиваться не то повесть, не то сказка прекрасной летней жизни… Кто-то из нас преобразится в Суворова, кто-то станет капитаном Немо или, Робинзоном Крузо… А то можно и попросту играть в прятки, в лапту или сразиться в бабки. Потом начнутся налеты на недозрелые груши и яблоки.
По наезженной дороге, устланной толстым слоем мягкой прохладой пыли, станем убегать далеко в жаркую степь, к ставку, заросшему камышом. И если нам повезет и не весь он забит коровами, то можно будет и искупаться в воде, которой едва-едва хватает на то, чтобы прикрыть нас до пояса… Вечером надо будет перелезть через забор железнодорожного сада, постоять у эстрады, на которой играет духовой оркестр, или, отвоевав место у стены летнего дощатого цирка, попробовать разглядеть в щелку, как под радостный хохот зрителей борются на арене пышногрудые участницы женского чемпионата борьбы.