Начались наши занятия со вступительной речи заведующего отделом народного образования товарища Жулдыбина:
— Три месяца вам на ученье. Набирайтесь ума-разума, а с сентября сами станете учителями. Старайтесь, ребята, нужны вы нам до зарезу!..
Учились мы усердно и много. Едва успевали заскочить в общежитие днем на несколько минут — выпить кипятку с хлебом, а вечером возвращались к себе в просторную нашу спальню, сразу же валились на кровати и только с вожделением принюхивались к аромату щей, что доносился к нам из кухни — владений тети Дуси-сторожихи. Сама-то она именовала себя комендантом и на этом основании командовала нами и следила за порядком в нашей половине.
Женщина она была крепкая, деятельная, смекалистая. И уже все годы войны одинокая. Понимала нас много лучше, чем мы ее, и пользовалась этим с выгодой для себя.
С едой у нас, как и по всей стране в те годы, было плоховато. А если принять во внимание молодые наши организмы и могучие аппетиты, то и вовсе станет ясно, что постоянно были мы полуголодными и неотступно горело в нас желание чего-нибудь где-нибудь перехватить.
Вдруг однажды Серега Кадесников объявляет:
— Ребята! Что я сообразил! У нас на чердаке здоровая стая голубей гнездится. Не меньше сотни их… Это же свой птичий двор!.. Тетя Дуся будет нам из них кашу варить, а?..
На следующий же день мы приволокли нашему коменданту первую партию «дичи».
— Держи, тетя Дуся, вот тебе добыча. Дело за тобой, вари ее на всю нашу компанию!
— Да вы что, богохульники! Разве ж можно? Это ж голуби, святая птица!.. Их бить нельзя! Да и есть ни один православный человек не станет. Грех!.. Грех, что вы!..
Серега спас свою затею:
— Слушай, темная ты женщина. Да ты видела когда-нибудь голубей вблизи?.. Это ж куропатки. Смотри, перья у них какие? Серые! А у голубей сизые!
— Сизые! — загалдели мы.
— А жиру на них сколько. Разве ж голубь такой бывает? Станет разве святая птица так обжираться, чтобы салом обрасти, как свинья?
— Салом? — ласково удивилась тетя Дуся. — А ну, дай пощупать. Жирны… верно… Без масла жарить можно. Так куропатки, говорите?
— Господи ж боже мой! — завопили мы хором.
— Ну… если куропатки… — замурлыкала, сдаваясь, тетя Дуся. — Только глядите, грех на вас, если обманули бедную женщину…
— На нас, на нас! — дружно гаркнули мы.
В общем, дело пошло на лад. Стали мы помаленьку поправляться и округляться. От сытости у всех обитателей общежития начало поигрывать воображение. У нас-то оно направлялось больше на науку. А вот у тети Дуси дополнительная энергия пробудила дремавшие до сей поры лирические струны сердца. Мечтательность появилась в чертах ее решительной физиономии. По вечерам стала она задумываться, глядя в окошко. Вздыхать начала часто и глубоко.
