— Прошу на организацию взаимодействия два часа.
— Значит, решили: в тринадцать тридцать атака. За пятнадцать минут до ее начала произведем артналет. Желаю успеха.
Вернувшись от Гринченко, Губкин задумался: приказ категоричен и слишком общ: командиру батальона предстоит самостоятельно продумать все до мелочей и принять конкретное решение. Надо определить задачи стрелковым ротам: пятую и шестую целесообразнее использовать в первом эшелоне, четвертую — для отражения возможных контратак противника; а с овладением западной окраиной Шумшина бросить ее в обход железнодорожной станции с юга…
В указанное время командиры рот второго батальона и приданных артиллерийских и танковых подразделений прибыли на организацию взаимодействия. Губкин по устремленным на него взглядам офицеров чувствовал, что от него ждут такого решения, которое позволило бы одержать победу над противником. И он впервые со всей ответственностью произнес это слово, имеющее столь важное значение в судьбе батальона:
— Решил главный удар нанести в направлении железнодорожного моста и западной окраины Шумшина!
В этих нескольких словах заключалась командирская воля, его приказ на жизнь и смерть, а значит, и его ответственность за судьбы тех, кого поведет он в бой.
Это был первый приказ его по батальону, и Губкин понимал: он в центре внимания не только командиров, но и солдат, и от того, каким окажется конечный результат, будет зависеть его авторитет — слава или бесславие. Удалось ли ему предугадать именно то слабое место в обороне противника, где будет обеспечен успех?
Губкин объявил решение и с облегчением вздохнул. Взгляд невольно задержался на командире приданного артиллерийского дивизиона. Высокий и широченный в плечах майор лет сорока смотрел на Георгия и всем своим видом выражал явное неодобрение.
— Может, у кого есть другие предложения? Товарищ майор, вы что-то хотите сказать? — обратился он к командиру дивизиона.
— На мой взгляд, станцию Шумшино брать лобовой атакой нецелесообразно. Для этого у нас недостаточно артиллерии, и мы не успеем за время артиллерийского налета подавить и уничтожить вражеские огневые точки, — высказал свои доводы майор. — Лучше, по-моему, ударить в обход опорного пункта противника. На авось, удар лобовой что об стену головой! — заключил он, криво усмехнувшись.
Губкин обратил внимание и на то, что многие офицеры были на стороне майора: его смелость, убедительность суждений импонировали им. Надо было защищать свою точку зрения.
