Гитлеровцы двигались навстречу, но им нужно было под огнем преодолеть метров сто пятьдесят по открытой местности. Надо было опередить их.
Внезапно кто-то крикнул:
— Немцы в траншее!
И в тот же миг на самом изгибе траншеи разорвалась вражеская граната. На Вавилова и Насреддинова посыпались комья земли.
— Стой! — скомандовал Губкин, выдергивая предохранительную чеку лимонки. Граната полетела над головами наших бойцов туда, где мелькнули каски чужих солдат.
Вавилов, выскочив за изгиб траншеи, выпустил очередь из автомата по гитлеровцам, бежавшим навстречу, и тут же отпрянул за бруствер окопа.
Пулеметы и автоматы били со всех сторон. Все потонуло в грохоте выстрелов. Казалось, центр боя переместился в эту узкую извилистую траншею. Рядовой Литвинов, выставив ручной пулемет на бруствер траншеи, блокировал немцев. Но недолго — вражеская пуля угодила ему в голову. Губкин бросился к пулемету, и свинцовая струя полоснула по фашистам.
Несмотря на численное превосходство, противник отошел. Губкин сделал бойцам знак рукой — продвигаться вперед.
Он вдвоем с ординарцем пробрался на наблюдательный пункт роты. Там Губкин застал старшего лейтенанта Махмудова, раненного в голову. Из раны сочилась кровь.
— Что же вы смотрите? — набросился Губкин на находившегося рядом старшину. — Перевязывайте — и в медпункт!
— Нет индивидуальных пакетов. Все кончились, — ответил старшина.
Образцов быстро достал свой индивидуальный пакет.
Губкин забрал у него пакет и умело забинтовал, голову Махмудова.
— А теперь, Азим, в медпункт! — сказал он, слегка хлопнув по плечу старшего лейтенанта.
— Зачем, Георгий Никитович? Это ж царапина. А немцы, того и гляди, снова полезут.
Не успел он закончить фразу, как кто-то крикнул:
— Танки с фронта!
Губкин приказал Зайцеву отсечь пехоту, а сам следил за тремя вражескими танками, которые двигались прямо на его траншею.
Махмудов скомандовал батарее:
— Подкалиберными — огонь!
Один за другим грянули выстрелы, четвертый снаряд попал в лоб впереди идущего «тигра» и высек из брони сноп искр. Танк продолжал ползти, судорожно водя пушкой.
— Семаренко, не в лоб бей, а в борта! — закричал Махмудов, хотя Василий Семаренко не мог его слышать.
Снова прозвучал выстрел. Над башней «тигра» вырос столб дыма.
Когда дым рассеялся, все увидели, что танк продолжает двигаться на орудие. Немцы схитрили: поставили дымовую завесу, имитировав прямое попадание.
Семаренко, хотя и был опытным артиллеристом, никак не мог поймать танк в перекрестие прицела. Бронированная громадина, меняя направление, то ускользала, то опять появлялась. Вот она выскочила на бугор.
