Генерал Крылов опирался на дивизию Городовикова как на свою гвардию, и донесение о потерях в полку Гринченко взволновало его. Он тут же по радио вызвал комдива.
— Басан Бадьминович! Примите срочные меры к розыску майора Гринченко. И впредь учтите, что успех наступления может вскружить голову командирам, тогда они начинают проявлять склонность к самоуспокоенности и беспечности.
— Полку Гринченко выпала трудная задача, — сдержанно возразил Городовиков. — На него навалилась дивизия генерала Хиттера. Двумя оставшимися полками я отрезал пути отхода частям Хиттера.
Не успел Городовиков переговорить с Крыловым, как ему стал докладывать командир артиллерийского полка дивизии о том, что ошибочно открыли огонь по выходящему из леса батальону капитана Губкина и что все обошлось без чрезвычайных происшествий, потерь нет.
Комдив, выслушав командира артполка, приказал уточнить, чей батальон вышел из леса, а сам тут же выехал на место происшествия. Через двадцать минут он с радостью увидел на опушке батальон, который считал погибшим. Генерал приказал шоферу ехать напрямик в расположение стрелковых рот.
Стояло солнечное июньское утро.
Воздух был наполнен смешанным запахом полевых цветов и пшеницы. Второй эшелон тем и отличался, что порой там совсем не чувствовалось войны. Губкин издали узнал своего комдива, ехавшего в открытой машине по пшеничному полю. Двойственные чувства владели Георгием: радовался встрече с генералом и до глубины души жалел помятую и посохшую пшеницу. Фашистские варвары, отступая, пустили по ней лошадей, запряженных в деревянные катки, и повалили всю пшеницу. Теперь она сохла на корню.
— Батальон! — прозвучала команда капитана Губкина. Бойцы торопливо задвигались в рядах. — Смирно!..
Строй застыл в напряженном ожидании. Комбат поспешил навстречу приближающемуся автомобилю.
Городовиков, не дослушав до конца рапорт, стиснул комбата в своих объятиях. Комдив заметил подавленный вид Губкина:
— Грустить, капитан, ни к чему. Будем бить захватчиков до полного их истребления. Готовься развивать наступление…
Генерал, поблагодарив солдат и офицеров за боевые успехи, распорядился представить отличившихся к правительственным наградам. Попрощался с комбатом и поехал в соседний полк. Строй тут же рассыпался, усталые люди стали располагаться на отдых на опушке рощи.
Губкин тоже почувствовал беспредельную усталость и, обессиленный, опустился на траву. Из головы у него не выходили мысли о судьбе командира полка и людей взвода, которых он выделил для его сопровождения. Раздумья Губкина прервал начальник штаба батальона, сообщив, что его ждут на КП с докладом.
