Помнит Алеша, как просыпался ночами — от тревоги. Прямая в плечах фигура матери четко темнела перед лунным окном, и длинная тень от нее тянулась через всю избу: и сверчок не сверчал, и мать не двигалась, как каменная, и мертво стыло все в доме и, казалось — во всем мире, и Алеше становилось страшно, что не проснется все живое никогда. И только лунный свет из ледяного окна медленно, полз по печи.
Долго жила Васса как потерянная, пока не появился в селе Павел Федорович…
…В темном школьном здании горели только три окна первого этажа в учительской. Алеша остановился посреди двора. Послушай — услышишь, как в надтреснутый колокол звонит сторожиха Ефимовна, тяжело взбираясь по деревянной лестнице на второй этаж. Здесь ребята залезали на тополя прибивать скворечники. Здесь, ты маялся у доски, ожидая помощи даже от куска мела или от портрета Пушкина, а математик, любопытно разглядывая драку воробьев за окном, говорил басом, с явным удовольствием:
«Достоин прочной двойки».
И ты задавал своим учителям вопросы, которые вы записывали в специальные тетрадки, заведенные в каждом классе молодым директором:
— На чем держатся облака?
— Где ночует ночь?
— Почему не везде в избах горит электрический свет?
— Как делают пианино?
— Почему Америка нам угрожает?
— Почему не все люди живут хорошо?
— Почему в нашем районе нет гениев?
Все это припомнилось Алеше, когда он поднялся к дверям школы и прошел полутемным коридором к дверям учительской, откуда падал тонкий теплый луч света. Он осторожно приоткрыл дверь.
За столом в накинутом на плечи пальто сидела девушка, низко склонив над тетрадками светловолосую голову.
Алеша шевельнулся.
Она обернулась — юное, студенческое, чуть сонное лицо, мягкие косы; милое лицо, какое встречаешь с улыбкой, так оно добродушно и доверчиво. Алеша невольно пошел ему навстречу, сдернул шапку — стоял, хлопая глазами.
— Вам кого? — спросила девушка и потрогала нос черенком ручки.
Алеша, тщетно пытаясь не улыбаться, проговорил официально:
— Я, видите ли, учился в данной школе продолжительное время… — И сам подумал с ужасом: «Господи, что я несу!»
А у нее серые глаза, косы с медовым отливом, а лицо такое славное, приветливое… особенное какое-то… в общем, она так красива, хоть плачь от тоски!
— Ну и что? — Девушка смотрела на него с возрастающим любопытством.
— Разрешите спросить, кто вы… как вас?.. — проговорил Алеша деревянным голосом.
Девушка вдруг покраснела, будто хлынуло в нее Алешино смущение. Она вскочила, пальто упало с узеньких плеч.
