Но тут мама перестала держать паузу и задала глупейший вопрос:
— По какому праву?!
Воин медленно, как-то прям слишком медленно, протянул руку, осторожно обхватил запястье правой мамулиной руки, и так же медленно собственно владелице и продемонстрировал. Я даже не сразу сообразила, о чём он. Потом вспомнила — браслет! Его нет, значит женщина свободная и без защиты. Он ей просто продемонстрировал, что его в его праве ничего не останавливает. Жаль, я в тот миг выражения мамы не видела.
А затем воин отпустил её руку и с какой-то злорадной торжественностью начал говорить:
— Киара МакЭдл, властью меча и света…
Дальше произошло невероятное. Мамина ручка, та самая правая, которую только что подвергали принудительной демонстрации, метнулась к воину и накрыла его губы, заставляя умолкнуть. И пока воин пытался сообразить, для чего это ей требуется, мама, не менее торжественно и значительно более злорадно, произнесла:
— Гарданг Таргар, властью меча и света, ты мой!
От удивления, я попросту шлёпнулась обратно в воду. Там сидеть и осталась. Воин же отреагировал побагровением, причём явно от гнева. Но сказать ничего не успел — мама демонстративно обхватила запястье его правой руки, чуть приподняла, демонстрируя, что там так же нет никакого браслета… и плевать что воинам он не полагается.
— Да-да, — злорадно протянула мамочка. — Очень непредусмотрительно было с твоей стороны, отправляться на прогулку без поручителей и охраны. И кстати, — она отпустила запястье воина и нежно провела по его обнажённой груди, — потрудись прикрывать своё тело. Мне не слишком импонирует мысль, что на МОЕГО мужчину пялятся всякие.
Воин в лице изменился.
Но маму уже понесло:
— Кира, живо из воды! — выглядела мамуля грозно и даже очень, но я-то её знала.
И в отличие от воина видела и нервозность, которую пытались скрыть за быстрыми резкими движениями, и страх, который видимо сама мама замечать не желала. А потому и из воды быстренько вылезла, и к маме подошла, и даже начала куртку снимать.
— Отвернись! — приказала мамуля своему воину, и тут же почти просительно. — Не смущай мне ребёнка, пожалуйста.
И он отвернулся, правда весь вид Гарданга был словно памятником негодующей обиды и сплошного непонимания.
Достав из рюкзака запакованные свёртки, мама передала один мне, второй начала стремительно распаковывать. В свертках оказалось бельё, одежда по иристанским традициям, то есть мешок прямоугольный и платки поверх него, и обувь. Мамина предусмотрительность радовала, как и всегда. Но вот мамин испуганный, какой-то загнанный взгляд мне не понравился.
