Но Нэйпир не должен появиться так быстро!
Я оглянулась в тревоге. Хруст сухих веток заставил меня вздрогнуть. На миг показалось, что где-то там… среди деревьев… я вижу чьи-то чужие внимательные глаза. Кто-то спрашивает себя: “Что она делает здесь? Может, пора?”
Меня охватила паника. Я позвала: “Нэйпир, это ты?” Никто не ответил. Только шорох листьев… и опять хруст веток, будто под ногами.
Навстречу шел Нэйпир.
— Как я рада видеть тебя!
Я протянула ему руки, и он с нежностью взял их в свои.
— Только что узнала правду об Аллегре, — сказала я ему. — Ее мать прокричала все прямо в лицо сэру Вильяму. Мне нужно было видеть тебя… Очень нужно…
Он переспросил:
— Правду… об Аллегре?
— Да, что настоящий ее отец Бью.
— Она так и сказала?
— Да. Прямо во дворе, совсем недавно. Он пригрозил прогнать цыган, вот она и явилась к нему с заявлением, что отцом Аллегры является их драгоценный Бью, а тебя она обвинила только потому, что тогда не поверили бы правде и прогнали ее с ребенком со двора.
Он молчал, и я продолжала:
— И ты допустил, чтобы в эту ложь поверили!
— Я убил его, — сказал он, — и решил для себя, что это будет чем-то вроде искупительной жертвы. Даже мысль о том, что его связь с цыганкой может быть предана огласке, была бы ему ненавистна. Он всегда так дорожил высоким мнением о себе.
Нэйпир все еще держал мои руки, а я смотрела ему в лицо и улыбалась.
— Я все равно уезжал, — продолжал он, — и это уже не имело никакого значения. Еще одним проступком больше, одним меньше…
— И твоя мать… ведь она покончила с собой, когда обнаружила, что твой отец и миссис Линкрофт — любовники, а не только из-за смерти Бью.
— Все уже в прошлом, — сказал он.
— Нет! — воскликнула я с горячностью. — Нет, потому что прошлое оказывает свое влияние на будущее и на настоящее.
— Ну, тебе это как никому другому хорошо известно.
Я опустила глаза, почувствовав вдруг в эту минуту, что Пьетро почти совсем удалился от меня.
— Нэйпир, ты глупец, — заявила я.
— Неужели тебе понадобилось так много времени, чтобы уяснить это?
— Ты неисправимый глупец. Зачем ты позволил обвинить себя?
— Я убил его, — повторил он. — Если бы ты видела его… то полюбила, как и все остальные.
— И все-таки он не был совершенством.
— Он был молод, мужествен… полон жизненного огня.
— И поэтому соблазнил юную цыганку.
— Жизненная сила не мешала ему оставаться порядочным. Если бы он остался жив, то никогда не отказался от нее. Он просто поместил бы ее куда-нибудь и присматривал, держа втайне ото всех. В тот злосчастный день… как я проклинал себя, как страстно хотел, чтобы Господь поменял нас местами и он выстрелил первым! Тогда не было бы такой трагедии. Ему бы все простили.
