Франки стерпела это, но отступила на шаг.
— Не трогайте меня, — попросила она неуверенно. Сандерлин вновь привлек ее к себе.
— Восхитительны! — повторил он. Она оцепенела.
— Вы хотите взять меня силой? — вспыхнула возмущением Франки. — Если вы попытаетесь сделать это, предупреждаю, я так сильно закричу, что ваша репутация будет полностью подорвана!
Он откинул назад голову и засмеялся, а когда вновь взглянул ей в глаза, то она увидела в его взгляде вместе со страстным желанием доброту.
— Моя репутация была бы подорвана, — уточнил он, — если бы слуги не услышали ваших страстных выкриков. Разве я не говорил вам раньше, маленькая колдунья? Я никогда в жизни не брал женщин, которые не хотели бы моего внимания.
Он держал ее, плотно обхватив руками узкую спину, и наклонился, чтобы почувствовать пульсирующую точку на основании ее шеи. Франки ощутила слабость.
— Хорошо, — вымолвила она, когда снова стала способной говорить. — Я… я рада.
Сандерлин коснулся ее груди, очень осторожно, прошел по покрытому муслином соску, вызывая его реакцию.
— Конечно, — продолжил он, лениво запутывая палец в тесемке, которой удерживался корсаж, — я не сомневаюсь, что смогу разбудить вас и вызвать желание, — на его лице появилось высокомерное выражение, и Франки с силой вырвалась из его рук, как раз в тот момент, когда вновь появился слуга с подносом. Она со смущением отвернулась, а когда взглянула вновь, то увидела, что Сандерлин натягивал чистую рубашку, а слуга ушел.
— Освежитесь, — приказал герцог, останавливаясь перед зеркалом и пробегая пальцами по своим волосам. — Я вернусь позже, — он стоял до тех пор, пока Франки не изучила содержимое подноса. — На всякий случай — не думайте сбежать отсюда, — добавил он веско. — Мои люди найдут вас еще до захода солнца, и мне придется наказать вас.
Франческа была слишком испугана и ошеломлена сейчас, чтобы думать о побеге, но позже, возможно, такая мысль пришла бы в ее голову. Она сделала реверанс, как бы передразнивая церемонный поклон, который он отвесил ей раньше.
— Ваше слово — закон, о ваше величество, — сказала она. Затем взяла кусок темного хлеба и стала разглядывать, нет ли в нем жучков или какой другой живности. Сандерлин лишь ухмыльнулся, снова застегнул пояс с Экскалибуром — мечом короля Артура — и вышел из комнаты, оставляя Франческу одну.
Она жадно откусила хлеба и взяла бронзовый кувшин, в котором оказалось терпкое и очень крепкое красное вино. Поев и выпив вина, Франческа почувствовала легкое головокружение и сонливость. «Хорошо, — подумала она. — Я проснусь в постели гостиницы или даже в своей квартире в Сиэттле, и все прекратится. Сновидения — и ничего больше». Но мысль о Сандерлине странным образом лишила ее этих желаний. Она шумно вздохнула и вытянулась на пуховой постели.
